Незадолго до рассвета какая-то тень выскользнула из главной штольни. Если бы не слабый свет тоненького месяца, Рамзес подумал бы, что это злой дух, который спешит в другую нору. Но у этого духа была человеческая форма, и он прижимал к груди какой-то предмет.

— Кто это?

Человек на мгновение застыл, повернув голову к Сыну Фараона, и побежал к самой каменистой части плато, где рудокопы установили только одну рабочую лачугу.

Рамзес бросился преследовать беглеца:

— Остановись!

Человек побежал еще быстрее, Рамзес тоже. Он догнал его только тогда, когда он вступил на покатый склон.

Сын Фараона прыгнул и задержал его, схватив за ноги. Вор упал, не уронив своей ноши. Левой рукой он схватил с земли камень и попытался размозжить голову противнику. Но Рамзес ударил его локтем в горло, свалив на землю. Человеку удалось подняться: однако он тут же потерял равновесие и сорвался вниз.

Раздался жуткий крик, затем — второй, потом шум падающего тела, и, наконец, все стихло.

Когда Рамзес спустился вниз, беглец был мертв и все еще прижимал к груди мешок с бирюзой.

Вор оказался знаком Рамзесу. Это был возничий, тот самый, который во время охоты в пустыне завел его в ловушку, и это чуть не стоило ему жизни.

Никто из рудокопов не знал вора. Он первый раз участвовал в экспедиции и ни с кем не заводил отношений. Проявляя редкое трудолюбие, он провел долгие часы в самых труднодоступных частях штольни и приобрел уважение своих товарищей.

Укрывательство бирюзы было преступлением, карающимся суровым наказанием, но никто уже давно не совершал его. Участники экспедиции не сожалели о гибели виновного. Закон пустыни совершил справедливую кару. Из-за тяжести содеянного возничий был погребен без ритуала. Его уста и очи не откроются в другом мире, и он не сможет пересечь многочисленные двери и станет добычей Пожирательницы.

— Кто нанял этого человека? — спросил Рамзес у Моисея.

Еврей сверился со списками.

— Я.

— Как это ты?

— Глава гарема предложил мне нескольких рабочих для работы здесь, и я лишь подписал договор о найме.

Рамзес вздохнул свободней.

— Этот вор — тот самый возничий, которому нужно было убить меня.

Моисей побледнел:

— Ты думал…

— Лишь мгновение, но потом понял, что ты тоже попал в ловушку.

— Глава гарема?.. Это слабый человек, которого пугает малейшее происшествие.

— Тем легче было подкупить его. Мне не терпится вернуться в Египет, Моисей, и узнать, кто прячется за всем этим.

— Разве ты не покинул дорогу к власти?

— Неважно, я хочу знать правду.

— Даже если она будет неприятна тебе?

— У тебя есть какие-то сведения?

— Нет, клянусь, что нет… Кто бы осмелился взяться за Сына Фараона?

— Таких людей гораздо больше, чем ты думаешь.

— Если здесь заговор, то главаря тебе не обнаружить.

— Это ты-то отказываешься от поисков, Моисей? Не может быть!

— Эта махинация не касается нас. Раз ты не наследник Фараона, зачем кому-то вредить тебе?

Рамзес не стал доверять другу содержание беседы с отцом. Он считал, что это было тайной, которую он должен хранить, пока не разгадает ее смысл.

— Но ты поддержишь меня, Моисей, если мне понадобится твоя помощь?

— Почему ты спрашиваешь?

Несмотря на печальное происшествие, Сети не изменил программы экспедиции. И только когда Фараон решил, что собранной бирюзы достаточно, он дал сигнал возвращаться в Египет.

Глава службы безопасности дворца чуть ли не бежал к приемному залу царицы. Гонец Туйи, сообщивший о вызове к великой супруге фараона, не дал ему ни минуты на размышление.

— Я здесь, Ваше Величество.

— Ну что с вашим расследованием?

— Но оно же закончено!

— В самом деле?

— Невозможно больше ничего выяснить.

— Давайте вспомним о возничем… Так вы говорите, что он мертв?

— Мертв, несчастный.

— И как же этот мертвый нашел силы, чтобы отправиться на рудники и красть там камни?

— Это… это невозможно!

— Вы обвиняете меня в безумии?

— Ваше Величество!