Отец Александр этого не выдерживает — он выходит, протягивает руку к молящимся и продолжает в очень быстром, энергичном, необычайно бодром темпе:

И на этих словах он всегда крестился. А крестился он потому, что для него это были не просто слова: это был закон его жизни. Закон нашей жизни, по крайней мере большинства из нас, —<<Да будет воля моя», а он жил по закону «Да будет воля Твоя». И вот он, человек, одаренный свыше всеми возможными талантами, подчинил свою волю воле Творца, подчинил осознанно и радостно.

Только что вышел последний, 9–й номер журнала «Истина и жизнь». Там есть замечательные письма отца Александра. Это письма моей сестре — я о них недавно говорил по радио. Но часть из них не опубликована, и я хотел бы привести оттуда небольшой отрывок. Вот что он писал ей: «Признаки верного направления: если вы чувствуете, что Он рядом, что Он во всем, что Он ждет, любит, благословляет, испытывает (опять-таки любя), то значит всё идет в нужном направлении. В малом Бог. Рядом. Во всём. Это даст Вам сил перенести все трудности нашего короткого пути, где главное — крест (а крест есть страдание, помноженное на радость отдачи).

Обнимаю. Благодарю. Молюсь.

Ваш протоиерей Александр Мень».

И еще он писал: «Всё как чудо, как сон, как увлекательная драма Божиих судеб».

Он сам был чудом. Мы, кто знал его, можем свидетельствовать об этом. Я думаю, что это совершенно замечательная формула: «Крест есть страдание, помноженное на радость отдачи». Нам надо нести свой крест так же, как нес его отец Александр, потому что у нас перед глазами пример этого человека, пример, которому, в меру наших сил, все мы можем следовать.

Сегодня день рождения отца Александра Меня. Сегодня ему 63 года. В последние годы жизни он начал стремительно седеть и стал еще больше похож на библейского пророка. Он и жил так же стремительно, каким-то образом уплотнял время, спрессовывал каждую минуту. Он за последние годы своей жизни сделал столько, сколько не сделал ни один человек в наше время — не только в России, я убежден в этом. Он знал, что смерть рядом, за углом, и торопился. Он говорил: «Я чувствую себя подобно стреле, которую долго держали на натянутой тетиве».

Когда я его видел в последний раз, за несколько дней до смерти, меня поразило, что он находится как бы в двух измерениях одновременно, что он и рядом со мной и не рядом. Внешне он общался со мной как обычно: отвечал на мои вопросы, говорил то, что мне важно было услышать, на прощанье, как всегда, обнял, поцеловал, — может быть, крепче, чем всегда. Но я видел, что он как-то отрешен, что он сосредоточен на какой-то важной мысли, что он весь внутри, на глубине. Я уверен, что он знал, что скоро произойдет, но не хотел об этом говорить.

Я говорил уже в этом зале, что я и при жизни считал его святым. Не только считал — просто знал, что так оно и есть, и его смерть — смерть мученика и апостола — лишь подтвердила это. Но одно дело знать внутри себя, а другое дело — когда это становится очевидным для всех или, во всяком случае, для многих. По церковной традиции, человека канонизируют как святого при двух, по крайней мере, условиях: когда есть народное почитание и когда происходят исцеления, совершаемые им после физической смерти по молитве тех, кто к нему обращается. Народное почитание есть. Что касается исцелений, они тоже есть: я знаю такие случаи, знаю, какова сила обращения к нему по собственному опыту. Известно об исцелениях не только мне. Но об этом пока не написано, официально это как бы не существует.

Но вот появилось удивительное свидетельство, о котором надо бы знать всем. Недавно об этом сообщила газета «Русская мысль» [46] . Очень далеко от нас, на другой стороне земного шара, в Венесуэле, жил человек по имени Карлос Торрес. Он уехал в Италию, чтобы изучать теологию и стал там священником. Это был крепкий, здоровый, жизнерадостный человек, физически очень сильный. Но вот он заболел. Заболел тяжело: у него был рак — опухоль на шее. Делали всё возможное: операции, химиотерапию, облучение. Ничего не помогло. Болезнь охватила всё тело, не осталось органа, где не было бы метастазов.

А теперь я вам прочту это свидетельство. «В 1995 году у него (отца Карлоса. — В. И.) повысилась температура. Врачи считали, что всё кончено: не стоит уже мучить пациента лечением, лучше дать ему угаснуть, испытывая как можно меньше боли. Но ему еще очень хотелось жить, и он молился о том, чтобы жизнь была ему дарована, хотя это и казалось невозможным. Он прекрасно понимал, что с точки зрения врачей всё кончено, и тут, как он сам рассказывает, ему стало страшно. В горе и страхе он обратился к отцу Александру Меню, моля его заступиться перед Господом и вымолить для него исцеление». Исцеление наступило, поразив всех врачей, которые в его истории болезни записали коротко и просто: «Полное выздоровление».