«А почему именно к отцу Александру Меню вы обратились? — спрашивает интервьюировавший отца Карлоса итальянский журналист. — И что вы вообще о нем знали, вы, католический священник, латиноамериканец, такой, казалось бы, далекий во всех отношениях?

Ответ. Я знал, что он — мученик за Христа. Его убили за его христианскую веру. Всю свою жизнь он был свидетелем. Он свидетельствовал о Боге в мире, где была провозглашена ненависть к Богу. Он жил, зная, что каждый день может стать последним днем жизни. Его преследовали, ему угрожали, его унижали и оскорбляли. И всё это он переносил не жалуясь, потому что любил Бога. И в конце концов его убили. Я считаю его святым, и к нему я обратился, моля о заступничестве. Я не имел счастья знать его при жизни, но прочитал про него всё, что было написано на доступных мне языках. Мне кажется также, что он стал как бы символом, надеждой той катакомбной Церкви, Церкви мучеников, которая в 90–е годы вновь получила возможность свободно молиться. Мне кажется также, что фактически он стал духовным главой Русской Православной Церкви. После 70 лет атеистического коммунизма он первым по–настоящему заговорил о Боге, о Христе. За это его и ненавидели все его прежние враги, за это и убили.

Вопрос. Вы уверены, что ваше выздоровление — не результат лечения, а именно чудо?

Ответ. Лечение помогло мне пережить операцию в 90–м году, но когда появились метастазы в печени и костном мозгу, никакое лечение уже ничего не могло сделать. А исцеление было внезапным и совершенно неожиданным, так что поразило всех врачей. Я знаю, что я молился Богу, прося отца Александра за меня заступиться. Я должен сказать, но об этом пока не буду рассказывать подробно, что и дальше у меня навсегда осталось глубокое ощущение его присутствия в моей жизни.

Вопрос. Вас, католического священника, не смущал тот факт, что вы просите о помощи человека, священника другой конфессии?

Ответ. А какую роль это играет? Он священник, служитель Христа и мученик за Христа. А Церковь вся — Церковь Христова».

Я воспринимаю отца Александра как человека, действующего здесь и сейчас. Масштаб действий святого после его физической смерти неизмеримо возрастает. Это не фантазия, а реальность. Назовите ее как угодно — метафизической, мистической, трансцендентной. Она отличается от обычной, земной реальности тем, что она не так наглядна, не подавляет вас своей наглядностью, как и всегда в сфере духа, но она не менее, а более достоверна. Нам необычайно повезло, что мы могли жить рядом, общаться с религиозным гением. Такого рода гениальность — это редчайший дар и милость, оказанная нам, людям немощным и слабым, чтобы укрепить нашу веру.

Я не хотел бы, чтоб этот вечер был минорным: все-таки это день рождения святого, нашего пастыря, и у нас есть все основания радоваться тому, что он был дан нам свыше. Был дан и сейчас дан, и мы всегда можем обратиться к нему за помощью. И надо помнить, что он оказывает могучее воздействие на духовную жизнь в нашей стране.

В лекции о Владимире Соловьеве отец Александр говорил: «Когда у вас найдется время, зайдите в Новодевичий монастырь. Там, прямо напротив входа, на первой же аллее, стоит памятник этому страннику, зачинателю оригинальной русской религиозно–философской мысли… И вот, когда вы придете на эту могилу, помните, что этот человек жив…»

Эти слова в полной мере относятся к самому отцу Александру. А потом он прочел стихи Владимира Соловьева, которые любил повторять и которые ему самому были глубоко созвучны:

Разговор в моем докладе пойдет о взглядах отца Александра Меня на творчество, на его природу, его смысл, на то, какое место оно занимает в социальной и духовной жизни, как оно связано с назначением человека и человечества.

Высказывания отца Александра на этот счет рассыпаны во множестве его проповедей, лекций, бесед, писем, книг и статей. Назову только некоторые, те, что прямо связаны с этой проблематикой. Это прежде всего книги «Трудный путь к диалогу», «Культура и духовное восхождение», «Мировая духовная культура», это отдельные главы его шеститомника «В поисках Пути, Истины и Жизни», это многочисленные статьи еще не опубликованного «Словаря по библиологии» [48] . Сюда же надо прибавить ответы отца Александра на вопросы слушателей его лекций, те ответы, которые я сам слышал, присутствуя на этих лекциях, а также те, с которыми я сумел познакомиться как редактор готовящейся к печати книги, целиком составленной из этих ответов [49] .

Важно подчеркнуть, что отец Александр и сам был творцом par excellence, он был творцом каждую минуту своей жизни, не столько теоретиком, сколько практиком. И проявил он себя как необычайно активный творческий человек и в качестве священника, пастыря, проповедника Слова Божия, и в качестве автора богословских книг, автора стихов и прозы, художника — а рисовал он замечательно, — ив качестве человека действия. Об этом свидетельствовал он сам, когда сказал: «Есть люди, которые пишут историю, а есть люди, которые в ней живут и действуют. Я принадлежу ко второй категории».

А теперь я перехожу непосредственно к теме.

О природе творчества. Отец Александр многократно, хотя и в разных выражениях, говорил одно и то же: творчество — уникальное свойство человека, дарованное ему свыше, признак его богоподобия. Наряду с волей, мыслью, самосознанием, совестью творческий дар и есть то, что принято называть духом. Дух — то, что отличает человека от зверя, «то, в чем заключен образ и подобие Божие. Это начало творческое, это начало мыслящее, естественно, незримое и бессмертное».