Саша неожиданно прерывал работу, чувствуя нисхождение Бога, бросал паяльник и выходил из цеха… Он торопился уйти подальше, прочь от всех и вся, прятался в "расстоянии между пристройками", забывался в блаженстве, ходил по улицам Завода, не пытаясь вернуться к действительности… Время раздвигалось до бесконечности… За мгновение он переживал вечное, пребывал в ином измерении и, возвращаясь в своё тело, удивлялся огромному различию двух миров и — одновременно — открывшейся для него двери в таинственный и в то же время одинаково реальный мир, никем из окружавших обывателей не замечаемый.

Но уже в пятницу чувства начали остывать. И теперь не всякий раз и не так сильно мысль о Боге сопровождалась такими острыми ощущениями — будто воздушный шар, на котором он летел, уже был не в силах подниматься на прежнюю высоту, преодолевать какую-то незримую преграду…

В воскресенье позвонил дворник. Саше хотелось поделиться с товарищем своей радостью. Они встретились на Володиной работе, которую он совмещал с Заводской, — в учреждении, где работал сторожем.

Вместе они обыскали все "укромные уголки" в здании в поисках пустых бутылок и, набрав изрядное количество, отправились в магазин, купили коньяк и дорогое вино (ничего другого дешевле не было).

Нa обратном пути, в то время как "сторож" ушёл вперёд, чтобы проверить, всё ли в порядке на его "посту", Сашку остановила какая-то старушка и, несмотря на его протесты, насильно дала ему два апельсина, перекрестила Сашку и сказала: "Спаси тебя Господь!" Он пробормотал что-то в благодарность и пока стоял в недоумении, старушка "растворилась" среди прохожих.

На своём сторожевом посту Володя уже дожидался Сашиного появления. К его немалому удивлению, вместе с коньяком и вином Саша вытащил из сумки апельсины и рассказал, откуда они взялись. Володя Саше не поверил, пожурил его за обман, подумав, что его приятель просто захватил их из дома и зачем-то вздумал его разыграть. Тем не менее, он поблагодарил Сашку и сказал, что его закуска зачтётся ему в качестве компенсации за выпивку. Саша не стал настаивать на своём, но решил, что рассказывать дворнику об испытанном религиозном откровении будет излишним…

К тому времени, когда коньяк уже был выпит, в дверь постучали. Володя впустил знакомого. Это оказался Сашин тёзка, тот самый, кто увернулся от службы в армии через психбольницу и o ком ему ранее рассказывал дворник.

Была распита бутылка вина, затем сбегали снова в магазин и принесли ещё что-то выпить.

Сашка плохо заполнил дальнейшие события. Он был разбужен утром криками и громким стуком в дверь. Оказалось, что он спал на стульях, выставленных вряд. "Сторож" проспал то время, когда ему следовало открыть наружную дверь, и сотрудники учреждения, пришедшие на работу, не могли попасть в здание. Володя не мог найти потерявшийся ключ. Пока он выламывал с разбега дверь, Сашка со своим тёзкой наводили порядок: выбрасывали окурки, стирали со столов липкие круги от вина, расставляли стулья, прятали пустые бутылки. Затем, едва успев укрыться в женском туалете, они выждали, чтобы опоздавшие служащие прошли по своим кабинетам, и по команде Володи, поспешили незаметно покинуть место ночлега.

На работу Саша не пошёл, так как назавтра решил всё равно отправиться к психиатру. Он решил, что теперь ему терять уже нечего. Все трое, не задумываясь долго над починкой двери, сразу же направились в ближайшую пивную.

На следующий день, сославшись в объяснительной записке на плохое самочувствие по поводу вчерашнего прогула, Саша отправился в заводскую поликлинику, со скромным названием "Здравпункт", занимавший целые два этажа одного из массивных зданий, построенных в классическом стиле и времени Сталина. Игорь, посвящённый в цель этого похода, решил составить компанию, подумывая и сам, не последовать ли и ему примеру однокашника, если у того всё сойдёт гладко. По дороге в "Здравпункт" он рассказал старый анекдот про Чапаева, Петьку и антенну.

"…Хорошее имя, Антенна, сказал Василий Иваныч…", — закончил анекдот Игорь и рассмеялся, ожидая той же реакции от своего товарища.

Сашка же, хотя и слушал Игоря и понял суть анекдота, тем не менее, даже не улыбнулся.

— Ты что, уже знал этот анекдот? — обиделся его друг, — Почему не сказал сразу, что знаешь?

— Нет, Игорь, я не слышал такого анекдота раньше, — ответил Саша, оттягивая тяжёлую входную дверь "Здравпункта", только что закрывшуюся перед ним, и передавая её своему спутнику. — Он, вроде как, смешной.

— "Вроде как"! — передразнил Игорь. — "Вроде…" Что это такое: "Вроде"?

— "Вроде"? — Саша остановился, не решаясь подниматься по лестнице и думая о том, что не следовало ему идти вместе с Игорем. — "Вроде" — это означает "В роде Володи" — то есть, вроде Володи Ульянова — тире — Ленина. Он-то ведь шуток не понимал… Так и я сейчас не настроен шутить…

Игорь не нашёлся с ответом, а только несколько задумался. Он вспомнил о сигарете, которую курил тайком, пряча в рукаве, по дороге к "Здравпункту", бросил недокуренный "бычок" в угол, пошёл следом за Сашкой, вверх по лестнице.

Начиная со вчерашнего дня Саша непрестанно думал о предстоящем визите к врачу. Он подробно расспросил Володиного приятеля о всех возможных обстоятельствах дезертирства. И хотя тот был скептически настроен к тому, что у Сашки может получиться то, что сделал он, тем не менее его тёзка не без хвастовства поведал ему о многом "из жизни психов" и о том, как надо "косить".

— Главное, — повторял он неоднократно пьяным заплетающимся языком, — Бойся стукачей! Как тока окажисси там — можешь пороть о чём хошь! Но тока никода и никому не проговорись, что ты тут потому, что хошь "закосить" от нашей совейской армии…"