– Просыпайся, душа моя!
– нежно целуя Полюшку, сказал Владимир, - утро пришло, слышишь, как щебечут птички? Они уж проснулись, а ты все спишь...

Полина открыла глаза и увидела незнакомое место, она улыбнулась и теснее прижалась к любимому.

– Где мы? Уж приехали?
– спросила она томным голосом и потянулась.

Князь спешился и аккуратно снял с коня свою Полюшку. Она вскрикнула:

– Ой, травушка еще в росе. Я люблю росу и быстро скинула туфельки, вступив босыми ножками в изумрудную зелень травы.

– Вон, садовник уж при делах. Остальные все спят. Ума не приложу, куда нам податься теперь. Кого будить?

– А и не надобно никого будить. Давай погуляем немного по лесу, а там, глядишь, и проснуться все.

– Так дело-то не терпит. Вдруг хватятся нас?

– Не хватятся. Полина умеет меня изображать, а уж про Владимира и говорить нечего. Даже отец родной не признал. Только доктор.

– А ты откуда прознала?

– А мне про это Поля сказывала. Смеялись мы с ней. У нас только одно отличие - родинка на плече. Вот если только обряжать будут и приметят?

– Значит надо спешить. Сей же час надо дело сладить, и решительно направился к парадному входу дома.

Их заметил садовник и пошел навстречу. Уже подойдя совсем близко, он узнал молодого человека:

– Доброго утречка, князь. Раненько Вы к нам. Барин, поди, после вчерашнего еще долго почивать будут. Гости у нас вчерась были...

– Буди немедля, дело у меня к нему срочное!

– Ну, это уж, как пойдет, значит, - и пошел к флигелю.

Вскоре Полина и князь услышали негромкую ругань, и к ним подбежал, задыхаясь, конюх, приняв у Владимира коня, он повел его в стойло, а Полина и князь вошли в открытую дверь флигеля, куда позвал их садовник.

Во флигеле они нос к носу столкнулись с сонным и опухшим Стромиловым.

– А, Волоховской пожаловал!
– что ж давеча отказались прибыть? Веселье отменное было.

– Дела, - сухо сказал Владимир.
– Письмецо у меня к тебе Петр Игнатьевич, от батюшки. Срочное.

Стромилов вырвал письмо из рук молодого князя, грубо сорвал печать и, прочитав его, ухмыльнулся.

– Ну, что ж, значит, так тому и быть! Свадьбу играем!

– А что ж Вы, сударь наш, во флигеле почивать изволите?
– спросил Стромилова Владимир, оглядывая хозяина имения в халате и ночном колпаке.

– А тут прохладно, воздуху поболе будет!
– потом махнул рукой, - жена, супруга моя, излишества мои не привечает, так из спальни гонит. Когда пьян.

– Знать, и теперь выгонит!
– расхохотался Владимир. Полина тихо стояла, стараясь не привлекать к себе особого внимания хозяина. Но тут он принял большую крынку кваса из рук молоденькой девки, хлопнул ее по мягкому месту, и залпом выпил все до дна. Ему явно похорошело, и тут он, наконец, обратил свой взгляд на тихую, молчаливую невесту молодого князя.

– Ух! Хороша!
– сказал он и залихватски крутанул усы.

Полина и князь так и не поняли, что он имел в виду теперь - Холодный квас, пригожую девку, или невесту Владимира.

– Ох, и люблю же я свово дружка Волоховского! Сколько у нас с ним приключениев, да пикантных каламбуров бывало, ой, пардон, тут дама, - и, галантно поклонившись, чуть не бегом понесся к дому.

Дом в секунду ожил. Раздались крики, началась беготня горничных и дворовых, за ними вышла чопорная пожилая матрона - домоправительница и повела их в залу. Там их уж ждала супруга хозяина дома. Она была женщиной молодой и весьма миловидной. Главное - глаза. Они излучали тепло и доброту. А этого бедной Полюшке сейчас больше всего надо было!

После недолгих представлений друг другу дамы удалились в столовую - завтрак был уже подан.

– Тебе милая, первым делом, надо отдохнуть, подкрепиться и кофию испить. Он силы придает. А там пойдем ко мне в гардеробную. Я тебе там наряд подберу, а то в этом-то тебя наш батюшка и венчать не станет.

– Нам бы поскорее все. Не до завтрака... Могут прознать, что..., - и покраснела, она не знала, как объяснить этой милой женщине, что у них есть двойники, которые могут быть разоблачены и свадьба сорвется.
– Прознать могут, где мы, и тогда не обвенчают нас, - и заплакала.