– Что Мария у себя?
– спросил он у няньки.

– Пошто явился, князь батюшка, час уж поздний, почивает она.

– Хватит заливать, старуха. Не верю я тебе. Не спит она.

– А ты почем знаешь? И что за дело у тебя к девочке, коль до утра потерпеть не можешь?

– Тебе ль не знать? Тебе про все, что в доме деется ведомо.

– Да знаю, знаю, что ты, старый пень, на Мариюшке жениться хочешь. Все ее приданое тебе покоя не дает. А коль не пойдет за тебя?

– А куда ей деться? В девках, что ль сидеть? Я еще гриб крепкий, обузой ей не буду. Так, где она?

– У себя она в опочивальне. Да нельзя тебе к ней. Страм какой, в опочивальню к девице! Сама щас вызову ее, погодь тут.

Князь согласно кивнул и, опершись об перила лестницы, стал ждать Марию.

Князь ждал недолго. Мария вышла в бальном платье, но простоволосая. Взгляд у нее был немного дерзкий, но смешливый. Она с иронией посмотрела на припозднившегося жениха и сказала:

– Какая неожиданность, князь! Я не ждала вашего визита.

– Зачем нам церемонии разводить? Ты мне уж, поди, жена. С батюшкой твоим все оговорено. Так что не кочевряжься, быстро обряжайся, я тебя на бал свезу. И серьги не забудь, которые я тебе подарил, - и пристально взглянул ей в глаза.

Мария вздрогнула, передернула плечами и тихо сказала:

– Проговорился батюшка... У нашего папеньки, как наливочки откушает - все, что на уме то и на языке. Ну, сказала я ему так, что серьги те ты подарил, так что и замуж за тебя идти?

– А чем я плох?
– нахохлился князь.
– Вот обвенчаемся, к зиме в Петербург поедем. Ты ж мечтала, Марьюшка? Гулять я больше не мастак, тебе за мной хорошо будет.

– Ну, это мы еще поглядим... А теперь убирайся-ка ты, князюшка, восвояси. Устала я.

– Ну, не перечь! Капризы не разводи. Поедем?
– уже с просительной ноткой в голосе сказал князь.
– А, Марьюшка?

– Сказала, нет! Знать так и будет. Завтра приезжай, - и ушла вглубь темного коридора.

– Ох, и строптива ж! Но это дело времени, укротим. Не таких укрощали, - и, кивнув старой няньке, спустился по лестнице и вышел.

Своего коня князь оставил в стойле, взяв свежую лошадь, он вскочил в седло и поскакал к себе в имение.

Что ж, не сегодня, так завтра, а все моя будет - подумал князь и ухмыльнулся. Хороша! Хоть лицом и не красавица, так стройна, а что слегка прихрамывает - не беда, чай, не лошадь, для услады и заботы надобна. В постелях, что хромая, что нет - все одно...

Лесная тропа и молодые люди на черном жеребце привели Насонова к небольшой лесной поляне, на краю которой рос большой раскидистый дуб, под которым была чья-то могила. Это он заметил, хоть и было совсем темно. А чуть поодаль стоял, освещая окнами окрестности, достаточно большой охотничий домик. Граф затаился в лесных зарослях и дождался, пока молодые люди не войдут в дом. Девушка-невеста вошла сразу, а мужчина повел своего черного красавца в стойло. Он немного там повозился - были слышны тихие ласковые слова наездника, видимо, он сам обтирал своего любимца, поил его и задавал корму. Затем тот вышел, огляделся, и вошел в дверь дома вслед за невестой.

Насонов с облегчением вздохнул. Его не заметили. Теперь надо как следует осмотреться, заглянуть в окошко дома, чтобы понять, кто они эти люди, и что вообще здесь происходит. Зачем они переодевались, что за комедию играют? То, что происходит что-то странное, граф понял сразу. Обычные люди не будут меняться свадебными нарядами в лесу и тайно расходиться в разные стороны. Он привязал свою лошадь чуть в стороне от поляны и стал тихо пробираться к дому. В лесу было темно и тихо, даже листья на деревьях не шелестели, все вокруг будто вымерло, лес спал, не спали только люди в доме, а кто они он и хотел сейчас выяснить. Молодой человек заглянул в окно. Вдруг раздался крик ночной птицы, он вздрогнул от неожиданности и, прижавшись к стене замер. К окну кто-то подошел и открыл ставни.

– Слишком душно, надо открыть окна, - сказал мужчина.

– Да. Душно, и голова кружится. Я устала. Когда мы уже вернемся домой?

– Потерпи, любимая, осталось недолго. Только как раздобыть эти проклятые серьги, ума не приложу! Мария их не отдаст. Сама не отдаст...

Насонов догадался по звуку удаляющихся шагов, что мужчина отошел от окна и заглянул внутрь. Он еле сдержался, чтобы не вскрикнуть! В освещенной свечами комнате, в небольшом кресле сидела его невеста, а над нею склонился мужчина. Он раздевал ее! А Полина позволяла ему делать это. Она подала мужчине ножку, и он снял с нее туфельку. Затем проделал тоже и со второй. Потом он взял в руки ее тонкую ступню с белыми изящными пальчиками и, прижав к губам, поцеловал каждый. Полина зажмурилась от удовольствия.