– Ох, как же болят ноги. Я и так-то не очень хорошо умею танцевать эти сложные танцы, а сегодня нам досталось по первое число! Ты был на высоте! Откуда ты знаешь столько старинных Па?

– Меня водили в кружок бальных танцев. А там были и исторические. Мне они нравились. У нас в кружке была одна девочка, она раньше училась в хореографическом училище. Так там есть такой предмет. Историко-бытовой танец. Она меня и натаскала. Я единственный кому нравилось танцевать с ней.

– Ты был в нее влюблен?
– улыбнувшись, спросила Поля.

– Да. Мне совсем не нравился этот кружок. Я всегда хотел учиться в конноспортивной школе. Но девочка мне так нравилась, что я решил еще немного там задержаться.

– Сколько же тебе было лет тогда?
– спросила Полина.

– Не помню, одиннадцать или двенадцать. А какая разница?

– Просто ты все это еще помнишь. Я бы уже забыла.

– Нет. Такое не забудешь. Нас хорошо муштровали. Там был педагог,

этакий старичок, бывший танцовщик из Большого театра. Он нам давал жару!

– И ты, конечно, быстро все бросил...

– Если бы быстро бросил, сегодня мы с тобой ударили бы в грязь лицом. А так, кажется, выкрутились.

– Да. Ты молодец. Поцелуй меня, - попросила Полина.

– Сейчас, милая, только освобожу тебя от этих ненужных тряпок, - и стал снимать, с нее платье, нижнюю юбку, корсет...

Насонов стоял чуть дыша. Он смотрел на то, как какой-то незнакомец, целует и раздевает его невесту. Или он спит? Может это не его Полина? Они как-то странно разговаривают. Он ничего не понимал!

Он даже представить себе не мог, как это возможно! Он боялся дотронуться до ее руки, боготворил ее, а этот мужлан, уверенно раздевает его невесту, и та не сопротивляется ему! Вот он, наконец, закончил с корсетом, откинув его в сторону, он легко сжал руками ее груди, а затем приник губами к одному из розовых сосков. И Полина застонала от удовольствия, подставляясь ему!

Боже, они уже любовники!
– подумал Насонов. Он не мог оторвать взгляда от сцены внутри комнаты. Он был будто загипнотизирован, ощущая себя зрителем в театре, а это бесстыдное действо, производило на него совершенно непонятное впечатление. С одной стороны - он хотел ворваться в дом и немедленно убить этого человека, с другой, ему безумно хотелось досмотреть все до конца. Он подавил в себе бушующую страсть, и жажду убийства, решив убедиться в происходящем. Его невеста не может так просто отдавать себя чужому мужчине. Этого не может быть!

– А мы разве одни в доме?
– томно спросила Полина.
– Мне не хотелось бы, чтобы нас тут застали...

– Оксаны в доме нет. А Васька с Ириной уже давно спят у себя в спальне. Мне хочется сделать это здесь, на этом кресле в этой комнате. Как потом нам будет приятно это вспомнить, ну, любимая, не упрямься, никого нет, я же тебе говорю.

– Да, да, хорошо, но только не в кресле! Сними с меня и это, она приподнялась, и Владимир стал стягивать с нее панталоны.

Граф остолбенел. Он не дыша, смотрел во все глаза на влюбленных, которые в порыве страсти срывали с себя одежду прямо в гостиной.

Мужчина освободился от одежды, легко подхватил обнаженную Полину на руки, и уложил ее на мягкий ковер на полу. Она прерывисто вздыхала и тянула к нему руки, не желая отпускать его от себя. Он улыбался, стоя над нею в полный рост - и Насонов увидел, насколько тот великолепен, тело его было будто вылеплено скульптором... Потом мужчина лег на девушку сверху и одним уверенным движением соединился со своей возлюбленной. Та застонала, и оба задвигались...

Молодой человек отпрянул от окна. Он слышал стоны и вскрики любовников, лицо его было красным от возмущения и стыда, но ему опять захотелось заглянуть туда, увидеть конец, кульминацию, и он опять посмотрел внутрь, любопытство победило стыд и гнев - любовники с остервенением отдавались друг другу, лица их были искажены страстью, волосы, руки и ноги сплелись... Но вот Полина громко вскрикнула, тело ее затрепетало под любовником, а тот со стоном в последний раз дернулся и рухнул на нее. Они долго лежали неподвижно, и прерывисто дышали, потом мужчина откатился от Полины, а она осталась лежать на ковре обнаженная, удовлетворенная и прекрасная. Насонов надрывно всхлипнул и, опустившись вдоль стены на корточки, разрыдался...

– Тут кто-то есть!
– шепотом сказал Владимир, быстро надевая на себя брюки.

– Кто?
– переменившись в лице, испуганно спросила Полина.

– Не знаю, но сейчас выясню, - прошептал Владимир, - Боже! Кто же такое придумал, тихо возмутился он, запутавшись в бальных панталонах.
– Как тут быстро оденешься! Спрячься в спальне. Я обследую улицу.

Тихо выскользнув из дома, он медленно стал продвигаться вдоль стены, стараясь держаться в темноте от освещающих двор окон, и наткнулся на сидевшего, на корточках незнакомца, по всей видимости, тот недавно плакал, потому что лицо его было еще мокрым от слез. Это его всхлипы и стоны услышал Владимир.