– Лариса, поживите здесь некоторое время, расслабьтесь, вам это необходимо.

Вся эта совершенно непонятная ситуация начала меня напрягать. Мне казалось, что я сижу на дне рожденья, вроде бы все хорошо, но друзья смеются и смотрят на меня. Они придумали какой-то идиотский розыгрыш, а я не понимаю, в чем дело. Я не могла больше сдерживаться:

– Мишель, ответьте мне на два вопроса. Чем конкретно вы занимаетесь в вашем театре, и почему Даниэль пригласила именно меня? А иначе я сейчас же уезжаю в Париж. Домик, конечно, миленький, но я могу арендовать такой же в любой точке мира, валяться на пляже и не разгадывать никаких тайн мадридского двора, – раздраженно сказала я.

– Лариса, давайте присядем.

Мы сели на два плетеных стула на балконе.

Мишель вздохнул и обтер лицо носовым платком.

– Лариса, наш театр – это коммерческое предприятие. Мы показываем людям любовь, настоящую, чистую любовь, такую, как она описана в «Песне Песней» Соломона, если хотите. У нас нет никакой грязи, это чистая и прекрасная эротика. Люди хотят видеть на сцене самих себя, если угодно. Почему Даниэль пригласила именно вас? Нам была нужна еще одна актриса. Видимо, она подумала, что у вас есть талант.

Он осторожно погладил мою руку.

– Лариса, в этом городе можно все. Я работаю с Даниэль очень давно. Неужели вы не хотите дарить людям радость и красоту, получать за это большие деньги и жить в домике у моря?

– Звучит соблазнительно. Но я слишком стара, чтобы верить в сказки.

– Лариса, любой женщине нужен мужчина. Вы сейчас одна, такая красивая, хрупкая и ранимая, вы не созданы для одиночества.

Он провел рукой по моим волосам. Я слегка оттолкнула его.

– Это все напоминает идиотский фарс. Я поехала с Даниэль просто потому, что была слишком пьяна и плохо соображала. Сейчас я протрезвела и немедленно еду в Париж. Я обеспеченная женщина и не нуждаюсь в том, чтобы зарабатывать на жизнь в вашем чистом, красивом, прекрасном и особом борделе.

– Правда не нуждаетесь ни в чем? Совсем? – Он обнял меня за плечи и приблизил свое лицо к моему. – Вы не нуждаетесь в других людях? В человеческом участии? Вы наплевали на весь мир и живете в своей скорлупе.

Странно, он почти процитировал мою речь на дне рожденья Пьера. Его большие глаза с едва заметной сеточкой морщинок смотрели прямо на меня. Со мной начало происходить что-то странное. И тут он поцеловал меня. Я почему-то не сопротивлялась. Мы, не отрываясь друг от друга, прошли в спальню, где была большая кровать с черным бельем, и упали на нее. У нас была прекрасная, красивая игра, волшебный балет о любви.

– Лариса, ты необыкновенная, – шептал он, – останься со мной, ты мне нужна.

– Еще скажи, что ты влюбился с первого взгляда, – выдохнула я, когда все уже закончилось, и я в блаженном расслаблении лежала на спине. – Соблазнение входит в вашу схему вербовки сексуальных рабынь?

– Лариса, ну ты же не девочка, ты все понимаешь. Но тебе же было хорошо со мной. И только это важно сейчас. Останься со мной, мы будем работать вместе, я буду только с тобой, только я и ты. Я очень сильный человек и смогу защитить тебя от всего, я помогу тебе.

– Не знаю, я подумаю.

– Смотри, какой город за окном, финансовая и культурная элита, «город-сказка, город мечта, попадая в его сети, пропадаешь навсегда» – вдруг напел он по-русски.

– Как, ты русский?

– А что, незаметно?

– Пока, слава богу, нет, – улыбнулась я. – А ты откуда? Как ты сюда попал?

– Я вообще вырос в Москве, не поступил во ВГИК два раза, а потом один друг предложил мне работу во Франции. Вова, такой богатый парень, мажор, рассказал мне, что в Каннах есть один очень интересный театр. Я сюда приехал, познакомился с Даниэль, мне понравилось. Лариса, тут такие люди, они, как бы это сказать, умеют жить. Милая, что такое жизнь? – он обнял меня за плечи и посмотрел мне в глаза. – Я, наверно, скажу сейчас банальные вещи. Наслаждайся, пока твои прекрасные глаза жаждут мужских объятий, а легкие – свежего ветра, и солнце еще может взойти следующим утром.

– А что будет потом?

– Я не знаю, и не знает никто.

– Так тебя на самом деле зовут Михаил?

– Да какая теперь разница, как кого звали в прошлой жизни. Лариса, тебе понравятся эти ребята. Ты мне кажешься необыкновенной, ты такая красивая, добрая и печальная, честное слово, я влюбился с первого взгляда.

– Влюбился в мои деньги? – усмехнулась я.

– Да при чем тут деньги? Я не испытываю в них недостатка. Мне стало жаль тебя, я хочу, чтобы ты была счастлива с нами. Каждому нужны близкие люди. Ты так одинока, а мы как семья. Ты никогда не будешь одна, и я буду любить тебя всегда, Лариса. Ты тоже из России, у нас так много общего. Давай вместе наслаждаться жизнью и помогать друг другу.

Он обнял меня, притянул к себе и стал целовать. Эта любовь была необычной, все было как-то слишком красиво, я не могла избавиться от ощущения, что Михаил играет какую-то роль. Но меня охватило безумное желание, хотелось испытать экстаз и забыть обо всем. Я чувствовала, что я живу, снова живу после расставания с Пьером, после того как меня изуродовали и я пережила жуткую депрессию.

Со мной произошло что-то непонятное, я думала, что хуже все равно уже не будет. Я не могла вернуться к своему одиночеству, тоске и страху. Мне почему-то захотелось остаться с Михаилом, с этими странными людьми в их идиотском театре. У меня было такое ощущение, что я лечу на американских горках вниз: страшно и тревожно, но весело и захватывает дух. Я ощущала себя в каком-то смысле падшей женщиной, но ведь любое зло и добро относительны. Наверно, лучше дарить людям своеобразную эротическую радость, чем окончить дни в заведении для богатых невротиков или спиваться в одинокой, пустой квартире. В Михаиле было что-то необыкновенно привлекательное, мне казалось, что порочность в нем необъяснимым образом сочетается с искренностью и способностью делать что-то хорошее для себя и людей в рамках его понимания. Он как-то удивительно приспособился к жизни, которая не травмировала его, а наоборот, Мишель брал от нее то, что нужно, и ему, как ни странно, было комфортно в этом «мире печали и слез». Я тоже хочу обрести гармонию, какую-то относительную, с грехом пополам, если уж иного на этой земле не дано, как показывает мой опыт. Мне казалось, что с Михаилом я обрету ее.