Кузнецова Дарья Ю.
Шрифт:
Затем, несмотря на нравственные терзания, Вероника ежедневно встречается с королем. В конце концов, об этом узнает королева от одной доброй фрейлины, тоже неравнодушной к его величеству. Она требует казни Вероники. Король привязался к уборщице, но он вынужден просить ее покинуть дворец. Взамен самодержец предлагает ей землю и большую сумму денег, что позволило бы ей оставить свою непрестижную работу, удачно выйти замуж и не заботиться о насущном хлебе до конца ее дней. Но Вероника без памяти влюбилась в монарха, она готова умереть и отправиться в ад, но отказывается с ним расстаться. И тогда ревнивая королева организует заказное убийство любовницы своего супруга. Король очень скучает по Веронике, впадает в депрессию, уходит на войну, бросается в гущу сражения и погибает. Вот такая нехитрая социально-эротическая драма.
– Не вижу ничего экстраординарного в этой пьесе.
– Интересно то, что один из половых актов Вероники и короля должен быть настоящим. Отчасти ради этого зрители и приходят в театр, – радостно сообщил Михаил.
– Но ведь секс на сцене вроде бы запрещен, – растерянно сказала я.
– Грань между имитацией полового акта и реальным проникновением очень тонкая, – задумчиво ответила Даниэль.
– Нет, я не буду этим заниматься.
– Почему, Лариса, какие предрассудки тебе мешают? – Михаил посмотрел мне прямо в глаза.
– Я просто не хочу заниматься любовью на сцене, даже если в зрительном зале соберется вся культурная и финансовая элита мира.
– Хорошо, настоящего полового акта не будет, не в нем суть пьесы, – неожиданно согласилась Даниэль. – «Вероника и король» будет идти через две недели, с завтрашнего дня мы начнем репетировать. А сегодня, Лариса, вы можете осмотреть город.
– Я проведу тебя по Каннам, – сказал Михаил. Мы сели в кабриолет и поехали в волнующую неизвестность по залитому солнцем проспекту.
Мы посетили несколько музеев и ресторанов. Канны были великолепны. Потом мы пошли на пляж. Я ходила по кромке воды, светило яркое солнце. Все тревоги уходили куда-то далеко. И на минуту мне показалось, что ничего еще не было, и я просто маленький ребенок в этой огромной вселенной, идущий по чистому песку. И в жизни есть только красота, блики солнца на воде, бескрайняя морская гладь и мокрый песок, на котором остаются мои следы.
Наконец мы приехали домой. Михаил был рядом. Мы сели на террасе, откуда было видно море, далекие маяки, огни яхт и кораблей. Становилось прохладно, и я надела кофточку. Надо будет завтра заняться шопингом, ведь вся моя одежда осталась в Париже. Мы с Михаилом сегодня заглянули в один магазин, но мой гардероб пока все равно оставлял желать лучшего.
– Я не хочу играть в этом дурацком спектакле, это же пошлятина, элитный стриптиз-клуб, – сказала я, допивая чай из фарфоровой чашки.
– Лариса, ты не права, это искусство, главный вопрос в том, как преподнести все зрителю. Ты же не считаешь, что Венера Милосская выглядит пошло?
– Так и знала, что ты скажешь что-то в этом роде. У меня ужасно разболелась голова. Я всегда очень хотела ребенка, – грустно вздохнула я.
– Давай займемся этим прямо сейчас.
– Нет, Миша, ты не понял, я серьезно.
– Я тоже серьезно, – Михаил, снова одетый в шелковый халат, закурил сигару. Я подумала, что, наверно, так выглядел Евгений Онегин, живший спокойно и скучно до встречи с Татьяной. – Ты мне очень нравишься. Давай перестанем предохраняться, я тоже люблю детей.
– Давай, но это не поможет, мне надо стимулировать овуляцию, – уныло сказала я, – и мы знакомы всего два дня. Я иногда думаю о том, что жизнь на земле – очень грустное приключение.
– Надо избавляться от этой грусти, наслаждаться жизнью и любить.
– Миша, я устала любить, я хочу, чтобы любили меня, у тебя ко мне нет чувств, ты просто спишь со мной, – я провела рукой по его лицу и почувствовала, что тоска сжимает мое сердце.
– Лариса, это неправда, ты накручиваешь себя. Где грань между чувством и желанием, привязанностью и жалостью, где граница между плотью и душой? Мне очень хорошо с тобой.
Мы легли в постель. Мне не спалось. Я рассказала Михаилу о том, что произошло в кафе в Пушкине, о расставании со Славой.
– Лариса, у всех в жизни были трагедии. Смотри на мир с другой стороны, стакан наполовину полный, а не наполовину пустой.
Мне почему-то совсем не хотелось близости, я приняла снотворное и уснула.
На следующий день мы приехали в «Глоток прекрасного» и прошли в зрительный зал.
– Вот святая святых, – улыбнулась Даниэль. Она была как всегда безупречна – на высоких каблуках, в длинной юбке и полупрозрачной блузе.
Зал не произвел на меня особенного впечатления. Стиль барокко, лепнина и античные полотна на потолке, большая сцена, бархатные кресла.
– Лариса, вы выучили текст?
– Нет еще.