Было еще и в-четвертых: никаких толчков, резких поворотов и даже качки. Не говоря уж о столкновениях или даже ударах о причал.

Леониди хмыкнул и согласился.

Переход удался. Еще не забрезжил рассвет, когда грузовик подошел к столице. Порт был открыт и расчищен от кораблей, которые сгрудились западнее по побережью. В полной темноте Эвримах подвел корабль к причалу, не задев ни песчаной косы, ни погашенного маяка: его морское чутье никогда не ошибалось. Сходня легко стукнула по мостовой, и моряки ступили на берег. Порт был темен, но не пуст: их ждали.

— Вы гений, Леониди, — Исмарк почтительно поклонился. — Я, признаться, в вас сомневался, но совершенно зря. Не желаете ли поработать на армию империи?

— Нет уж, увольте, — Леониди поклонился в ответ. Работать на армию означало лишиться того, что он ценил больше всего — свободы.

— Ну, как знаете. Разгружай! — Исмарк махнул рукой, и на корабль устремился поток солдат. Это были лучшие янычары хана.

С невероятной осторожностью, какую не ожидаешь от закаленного в боях воина, они спускались в трюм, извлекали груз и уносили его на берег, в темноту складов. Небольшие глиняные сосуды квадратной формы для удобства хранения, с плотно запечатанными крышками. Тысячи их.

— Что мы хоть везли-то? Почему такие предосторожности?

— А? — Исмарк не сразу понял вопрос. — Это неважно, Леониди. Главное, вы выполнили вашу работу блестяще. Теперь вам нужно исчезнуть на время. Отправляйтесь к себе в Тиры, отдохните. Никто не должен узнать об этом, — он кивком указал на снующих туда-сюда янычар.

Первые лучи солнца застали грузовик уже в море. Леониди шел в Тиры — свой родной город. Сундучок с золотом, который теперь прятался в его каюте, прекрасно заменил ему всякие объяснения. Работа как работа, ничего особенного.

Город Тарсис испокон веков стоял на небольшом острове у самого берега. Над узким проливом был перекинут мост, одновременно являвшийся и акведуком, старый и узкий. Двум людям было тесно расходиться на нем, а уж лошадь и вовсе не смогла бы его преодолеть, но это было не страшно: всю работу в городе выполняли рабы. Единственный из Мраморных полисов, попавший под покровительство хана Востока, так и не отказался от этого древнего обычая, за что получил порицание и презрение прочих свободных городов, а равно и всего ханства, которое отвергло рабство еще при пророке Джабраиле.

— Когда весь просвещенный мир давно уже признал, что владение человеком есть состояние противоестественное, — говорили в Неаполисе, — эти ретрограды из Тарсиса продолжают торговать рабами, уподобляясь северным варварам. Тем самым они отрицают истинность этического учения Хрисанфа Смирнского и Аполлодора Старшего. А значит, отказываются признавать очевидное, ибо истинность эта была доказана поколениями наших философов! Отвергая же это учение, они ставят себя выше этики, противопоставляя себя всем прочим! И я спрашиваю вас: доколе? Доколе будем мы, вольные люди, терпеть такое унижение? А в том, что это унижение, нет никакого сомнения: само бытие Тарсиса в его нынешнем виде оскорбляет весь человеческий род!

Впрочем, жителям Тарсиса это порицание было нипочем. Они спокойно существовали в своем замкнутом мирке — ведь контакты с другими городами Мраморных островов нарушились после заключения великого Мира и утверждения границ, а общение с дикими кочевниками из степи, или того хуже с неграмотными пустынниками тарсийцы считали ниже своего достоинства. Кроме того в них занозой сидела давняя обида на полис Симеос, который, как они считали, отнял их право стать столицей мира, да и то исключительно из-за того, что через него протекала река. Они мало общались с внешним миром, и внешний мир мало вмешивался в их дела.

Вишванатан подъехал к городу на рассвете. Надо было, конечно, воспользоваться кораблем и сократить путь почти на сутки, но водных путешествий он не любил. Дорога протиснулась между прибрежными скалами, и перед взором его открылась чудесная панорама бухты, заполненной небольшими кораблями, темного еще силуэта острова Тарсис, и совершенно белой поверхности моря, незаметно переходящей в белое же небо.

Остров был сложен не из мрамора, как большинство Мраморных островов, а из твердого бурого гранита, и камень для строительства завозили сюда из других мест, поэтому дома здесь были пестрыми и разнообразными. Солнце взошло, и город словно раскрылся подобно диковинному цветку.

Оставив лошадей у постоялого двора, Вишванатан прошел по мосту в город. За ним следовал переодетый стражник по имени Умар, которого ему выделил ан-Надм для безопасности. Вишванатан был не против, но попросил телохранителя держаться в стороне.

Внутри город оказался с гнильцой. Главная улица спиралью закручивалась вокруг главной площади, которая располагалась у самой вершины. Эта улица была шириной едва ли в четыре шага, а в переулки, пересекавшие город радиально, и вовсе нужно было протискиваться. Дома нависали над улицей, верхние этажи выступали над нижними, а переулки часто вообще были туннелями. Город давил и угнетал, и это давление отражалось на его жителях. Они были щуплыми и низкорослыми, Вишванатан будто попал в царство лесных карликов.