Прошел час, другой. Солому из-под двери стало выметать на лестницу. Палка от чучела стояла уже полностью голая, рядом – палаш, воткнутый в пол острием. Лорд сидел на краю стола, смотрел в окно и боролся с чувством голода. Наконец он шумно поставил ноги на пол, подкрался к двери, приоткрыл ее, высунул голову и стал ждать, когда мимо пройдет кто-нибудь из домашнего персонала. Шнур от внутреннего колокольчика он случайно перерубил, и произошло это не сегодня.

Долго никто не показывался. В конце коридора открылась дверь комнат леди Мередитт – сэр Юэн тут же исчез из проема и захлопнул створку. Громкие каблуки леди Мередитт прошли мимо двери, и цок их стих в коридоре левого крыла. Лорд снова высунулся. Первым мимо прошел главный по лошадям, верный слуга по имени Опасный. Он служил в доме с рождения, был десятью годами старше Юэна, потому тот его трезвым не помнил. Опасный шел по дому медленно и торжественно, зная, что ему некуда спешить и нечего опасаться. Пока лорд не обратился к нему, он даже ухом не повел.

– Пст! Ты что, меня не видишь? Надрался? – шепотом позвал сэр Юэн.

– Слегка, – Опасный остановился и повернулся к нему медленно, как перегруженный флейт. – Доброе утро, милорд.

– Какое утро! Совсем уже! – зашипел Мередитт, – У тебя сухарика нету?

Опасный медленно повел головой влево и вправо.

– Скажи, чтобы Чейниусу к чаю ничего не подавали, даже тостов. А то он еще сколько угодно просидит. Понял? Ты там передай!

Ответом Мередитту был долгий печальный взгляд.

– Что такое? – сэр Юэн так встревожился, что перешел с шепота на обычный голос.

– У него с собой ветчина и булочка, – зычно сообщил Опасный. – Сейчас сидит и жрет.

Мередитт громко призвал нечистого.

– А когда не жрет, тогда читает. У него вот такая книга, – Опасный показал толщину книги пальцами. – Называется «Путь паломника», я видел.

– Да хоть бы и «Тору» свою... – заорал сэр Юэн, но тут же осекся и повторил шепотом: – Да хоть бы и «Тору» свою притащил, мне плевать! И я просил меня не беспокоить!

На этом он с треском захлопнул дверь, Опасный развел руками и пошел дальше своей дорогой.

С минуту лорд мерил шагами комнату, еще несколько раз глянул в окно, затем решительно пригладил волосы, накинул сюртук прямо поверх белья, с грохотом сбежал вниз по лестнице и крикнул из гостиной:

– Дорогой Чейниус, проходите же! Что вы там притихли как бедный родственник! Не стесняйтесь, у меня без церемоний!

Из передней, заставленной разноперыми стульями, не слишком быстро и не слишком медленно, улыбаясь не слишком подобострастно, но и не слишком официально, вышел Чейниус. Страницу «Пути» он держал, заложив жирным от ветчинки указательным пальцем правой руки. Встретившись взглядом с Мередиттом, он с видимым сожалением убрал палец и протянул руку для пожатия, книгу же положил на столик у диванов – столик качнулся.

– Мне жаль, что помешал, – шире улыбнулся гость, – Вы, должно думать, были заняты.

– Верно, – тайком оглядывая себя, не наизнанку ли натянул верхнюю одежду, ответил Мередитт. – Читал таможенное законодательство. У меня ведь теперь корабль.

– Таможенное законодательство в последние годы многократно усложнилось, – кивнул Чейниус, и в друг на его лице появилась гримаса, какую делает иной взрослый, желая понравиться ребенку. – Вы же знаете, я юрист.

– Да, я слышал.

– Вы можете обратиться, если потребуется содействие.

– Не стоит, там все ясно как день. Но знаете, как это бывает: сядете за книгу, вам говорят «мистер Чейниус в гости пришел», а вы думаете: ну, еще одну страницу – и все! Ведь бывает у вас так?

– Именно так!

Повисла пауза. Каждый смотрел на собеседника с самой дружелюбной улыбкой. Вдруг Чейниус резко собрал губы под усами в трубочку и сказал:

– Позвольте сесть.

– О! – воскликнул Мередитт. – О! Разумеется.

Оба, не спуская друг с друга глаз, опустились в противоположные концы дивана. Мередитт пробежался пальцами по вороту сорочки и сплел их в корзиночку, украшенную перстнем.

– Я слышал, вы приняли участие в судьбе парня по имени Пимблтон, – заявил Чейниус и вежливо кивнул, передавая ход.

– Было такое, – легко согласился Мередитт.

– Услышав об этом, я сразу задумался: откуда я мог знать Пимблтона раньше? Такая знакомая фамилия.

– Не может быть. Вы, верно, о другом Пимблтоне слышали. Наш Пимблтон – ноль, пустое место. Кто еще из серьезных людей мог им заинтересоваться и зачем?
– спросил Мередитт и поднял бровь. К слову, он пока не понимал, к чему клонит Чейниус.

– Возможно, вы правы. Но я все-таки кое-что вспомнил. Некоторое время назад некий Пимблтон служил в одном пенитенциарном учреждении.

– Тьфу, ну и слово. Неужто и каталажечных вопросах нельзя без латыни.