А дальше я ехал как в тумане, и ночь все никак не кончалась. От нее в памяти осталась только тяжесть в затылке да стук в ушах - с пулеметной частотой, да еще помню темноту впереди на дороге. Все это время я находился в каком-то полубреду, мыслить связно не получалось, мысли перескакивали с пятого на десятое, но как-то вяло и неповоротливо Темнота впереди то густела, то разжижалась, и из нее выплывали навстречу мне какие-то лица. Мелькнул и пропал Хельг. Посмотрела на меня откуда-то снизу вверх Гельда, затем на ее месте возник Герман, засмеялся, подмигнул и растаял, чтобы смениться лицом Дэна, открывающим целую вереницу незнакомых людей. Нет. Я знаю их всех.

Тогда (когда?) нас было пятеро в группе. Мы с Германом - тандем. Были еще двое, раньше работавшие в паре - Роберт, невысокий, щупловатый и ехидный, с усами, как у д"Артаньяна, и Раковски, громадный и громогласный мужик, гулко и заразительно хохочущий, темноволосый и темноглазый. Оба - настоящие профессионалы-диверсанты, их обязанностью было сопровождать нас (куда?). Пятый - Дэн. Официальный представитель Института и командир группы (неофициальный - Раковски). Но командирский статус Дэна никто всерьез не воспринимал, в том числе и он сам. Роберт еще, помнится, не упускал случая на эту тему проехаться... Где все это было? Куда и зачем мы шли? И еще выходит, что тогда я был связан с Институтом.

Это было у меня последней связной мыслью, а потом я соскользнул уже в полнейший бред. Сначала передо мной колыхался какой-то серый занавес, потом вдруг оказалось, что я лежу в постели с Гельдой, но Гельда куда-то подевалась, а на ее месте возникла плотоядно ухмыляющаяся Амрата, во рту, полуоткрытом и слюнявом, только один зуб, длинный и кривой... Но уже нет ее, и на меня тупо смотрят бесцветные глазенки слабоумной из стойбища, она тянется ко мне. Пытаюсь отползти, спрятаться, но дальняя стена длинной и узкой комнаты обрушивается, и в проломе возникает Каменный Даэл. Его лицо - щербатый гранит - поворачивается ко мне, он звучно декламирует:

– Два месяца, как умер! Двух не будет! Нет месяца, но целы башмаки!
– и с этими словами запускает мне в голову каменым башмаком.

Наверно, я и в самом деле получил чем-нибудь по башке - веткой, а может, шишкой, - только весь этот кошмар вдруг уплыл в никуда, и я обнаружил, что все еще сижу в седле, повалившись на лошадиную шею, поводья бессильно свисают. Не знаю, сколько ух времени я в отключке был, но как будто немного - все еще темно. Зато зрение обрело подобие резкости, и теперь я вижу, что места знакомые. Слева блестит сквозь редкий лес громадное водяное зеркало, а чуть впереди - возвышается сосна с тремя верхушками, похожая на закустившуюся вилку. Значит, база неподалеку - на берегу этого самого озера! Надо ж, попал, куда и хотел... Да еще и в таком состоянии - это просто чудо., мог ведь и проехать дальше по тракту, а то и вообще в болото заехать. Это называется - пьяного бог бережет, а дурака судьба.

Я сполз с седла, подобрался к берегу и несколько минут жадно глотал божественную холодную воду, потом опустил лицо в мокрый ил, чувствуя, как остужаетсЯ раскаленная голова. Ну вот, а теперь вперед.

До базы километра два - по прямой. На самом деле путь занял у меня почти час. Не доезжая метров сто, я спешился и повел коня в поводу. Гадство, ноги подгибаются, голова как в огне, жар ежесекундно к глазам подкатывает. А зачем я вообще туда иду? Может, Малыш и Старый ждут меня, чтобы пристрелить? Ну, сейчас узнаем. У высокой температуры есть один плюс - все становится абсолютно по барабану...

Наконец я тихонько стукнул в дощатую дверь. Тишина. Да что они там, повымерли, что ли? Через бесконечную паузу раздался сонный голос Малыша:

– Кому там что надо в такое время?

Будто я не знаю, что Малыш сейчас предельно собран и р руках у него заряженный арбалет! Вместо ответа я тихо и хрипло пропел:

– И налево наша рать, и направо наша рать,

Хорошо с перепою мечом помахать.

Дверь тут же распахнулась, свет заставил меня на мгновение зажмуриться, а потом я узрел Малыша во всем великолепии, действительно, с арбалетом в руках, только направленным не на меня, а вниз. Малыш некоторое время разглядывал меня, словно не узнавая, а потом гаркнул:

– Елки-палки! Ученик Чародея собственной персоной!

– Не базлай об этом на весь лес, - выдавил я из себя, а потом освещенный прямоугольник двери косо поехал куда-то вбок.

Как я приложился башкой к порогу, я уже не почувствовал.

Так, мыслю - значит, существую. А мыслю связно - значит, почти здоров. Но чувствую себя все равно полудохлым. Камень на мне, и это радует - значит, Орден до меня покуда не добрался, да и вообще никого, владеющего Силой поблизости не ощущается. Пистолета, правда, при мне нет, рубаха тоже куда-то подевалась, а на левом плече - плотная повязка. Руки-ноги свободны, укрыт я чем-то наподобие одеяла, и башка совершенно ясная, следовательно, наркотиками меня не напичкали. Помнится, последнее, что я отразил - Малыш в дверях хибары у озера, а значит, вероятнее всего, в этой самой хибаре я и нахожусь. Только не буду лучше до времени показывать, что оклемался – а то вдруг у моей постели сиделку изображает Дэн с автоматом? Очень неловко получиться может... Хотя не думаю, чтоб Дэн стал меня перевязывать, а если б чем-то и укрыл - то с головой. И вечно валяться с закрытыми глазами тоже не станешь, так что имеет смысл глянуть, что вокруг творится.

Я приоткрыл один глаз и тут же увидел Малыша - он восседал за столом, с кружкой и трубкой, нога на ногу. Мирная картинка, прямо куда бежать... Я приподнялся:

– Привет. Может, выпивкой поделишься?

Он осклабился и гаркнул:

– Смотри-ка, действительно Ученик Чародея! Очухаться толком не успел, и сразу за кружку!

– Значит, точно он, - откликнулся женский голос из-за перегородки. Знакомый какой-то голос... Я спустил ноги с топчана:

– Извините, что о визите не предупредил...А жратва у вас есть? А то я сутки с лишним ничего не хавал.