– Понял, конечно, понял. Только подружка твоя от этого краше не стала.

– Я не понимаю, почему ты так зациклен на внешности?

– Не правда, - отрезал Елисей, но сотник заметил горькую складку, которая залегла в уголках его рта.

– Послушай, - Аглай заглянул названному брату прямо в глаза.
– Когда я был маленький мама часто читала мне один стишок. Весь я его теперь и не упомню, но в конце были там такие слова:

Так что ж есть красота?

И почему её обожествляют люди?

Сосуд, в котором пустота

Или огонь мерцающий в сосуде?

– Красиво, - еле сдерживая жгущие глаза слезы, произнесла Слава.

– А-а-а, - Елисей махнул рукой и высвободил плечо.
– Пустое это всё, а стишки ваши в первую очередь. Как будто не знаете сами, что встречают по одежке.

– Но провожают-то по уму, - возразила Слава.

– До этого может и не дойти, коли рожей не вышел, - ответил Елисей и вскочил в седло.

Аглай последовал его примеру, подстегнул своего конька и снова оказался рядом с королевичем.

– Я не знаю, что с тобой случилось в прошлом, захочешь расскажешь как-нибудь сам, но это не повод срывать злобу на других. Она прекрасный воин, - сотник кивнул в сторону девушки, которая не спеша направилась к своей лошади, - и нынешней ночью это доказала. Кроме того, она травница, мы не так долго в пути, но уже всем ясно что оно не будет похоже на увеселительную прогулку, кто знает не понадобятся ли тебе или мне её услуги.

– Хорошо, я постараюсь не замечать её присутствие, - согласился Елисей. Он не был глуп и понимал, что Аглай прав, но почему-то не мог ничего сделать. Эта Слава, которую им навязала вредная бабка, вызывала у него смешанные чувства. Это была и жалость, потому что в детстве он тоже был "гадким утенком", и брезгливость, и какая-то странная жестокость и желание сделать больно, потому что когда-то делали больно ему. Он не мог разобраться в себе и от этого ещё больше злился и на себя и на эту дурнушку, которая по стечению обстоятельств была им очень нужна.

– Вот и ладно, - Аглай сделал вид, что сосредоточенно вглядывается вдаль.
– Ну, что в путь?

– В путь, - поддержали его предложение товарищи, и троица отправилась вперед, подальше от опасного места.

*****

Маргарита с трудом открыла глаза, на какой-то момент ей показалось, что мир перестал существовать. Была только боль. Боль во всем теле, в каждой клеточке. Сначала она так и не смогла сфокусировать взгляд и обессиленно смежила веки. Легкое движение где-то с боку заставило её повторить попытку. Она с трудом открыла глаза, и разноцветные круги сложились в старушечье лицо.

– Оклемалась?
– поинтересовался знакомый скрипучий голос.

– Что случилось?
– прохрипела королева, язык отказывался ей служить и еле ворочался в пересохшем рту.

– А я откуда знаю?
– пожала плечами старуха.
– Я тебя случайно в яме придорожной нашла. Если бы не белки ты бы там и сейчас валялась.

– Какие белки?
– Маргарита протянула руку ко лбу и наткнулась на что-то влажное и мягкое.

– Компресс не трогай, - предостерегающе произнесла бабка.
– А белки самые обычные лесные. Это они мне рассказали, что видели, как человек упал и в яму скатился.

– Вот уж не думала, что вы тут помощь всем оказываете, - королева чувствовала, что силы к ней возвращаются, окружающие предметы прекратили свой бесконечный танец и замерли на местах. Она смогла, наконец, оглядеться и прийти к выводу, что дела её не очень, потому что из одного плена она попала в другой. В этом Маргарита не сомневалась ведь рядом с ней сидела та самая ведьма, с которой имел глупость поссориться её супруг.

– А кто ж ещё, если не я, - Капитолина Карповна обиженно поджала губы, отчего неровные клыки вылезли наружу.

– Я о вас как-то в этом ракурсе не слыхала, - решив умереть с гордо поднятой головой, ответила Маргарита.
– Сглаз, порча - это да, а вот помощь ближним - об этом слышу впервые.

– Лучше поздно, чем никогда, - вздохнула ведьма и отошла в дальний угол комнаты.

В избушке повисло тягостное молчание, Маргарита мучилась от неведения. Ей было не понятно, что от неё хочет старуха и от этого становилось ещё больше не по себе. А старуха молча сидела у окна и лишь время от времени подходила к своей "жертве", чтобы поменять компресс. В конце концов, королева не выдержала и заговорила первой: