– Ну, съ этихъ довольно на сегодня! – сказалъ Витъ и съ тихимъ свистомъ пустилъ послдній камень. – Теперь пойдемъ со мной! Я покажу теб своихъ кроликовъ. Вотъ на нихъ стоитъ посмотрть! Они совсмъ не то, что твой тушканчикъ.

Іозе со страхомъ взглянулъ на то мсто въ забор, откуда появился Витъ. Тамъ была непроходимая чаща зелени и незамтно было никакого отверстія.

– Я не могу здсь пройти, – уныло сказалъ онъ.

– Дуралей, могу же я пролзать. Я самъ продлалъ дыру въ изгороди и каждый день бываю въ вашемъ саду, у васъ этого не знаютъ. Пойдемъ же, все будетъ хорошо.

Онъ прыгнулъ къ изгороди, раздвинулъ втки и въ одну минуту исчезъ. Іозе поползъ за нимъ. Его маленькое сердечко сильно билось отъ страха и тайнаго удовольствія. Колючки больно цпляли его за локоны, и голубой кашемировый костюмъ подвергался большой опасности, но онъ храбро подвигался впередъ въ зеленомъ туннел, перескавшемъ изгородь и выходившемъ на грядку съ лукомъ.

По ту сторону колючей изгороди былъ совсмъ другой міръ. Тамъ не было извилистыхъ усыпанныхъ гравіемъ дорожекъ, не было пруда и аллей съ изящной чугунной мебелью. Длинными рядами тянулись одна подл другой прямыя гряды съ овощами и перескались только одной дорожкой, обсаженной буксами. Здсь не было простору для рзвыхъ дтскихъ ножекъ, не было его и на большой лужайк, примыкавшей къ грядамъ и простиравшейся до уличной стны, тамъ длинными полосами близко одна къ другой были растянуты полотна для бленія, а посреди ея находился колодецъ, вокругъ котораго было разставлено множество леекъ. Все это выглядло очень мрачно, потому то вроятно Витъ и продлалъ себ дорогу въ изгороди. Здсь только и были привлекательны для дтскихъ глазъ прекрасные ягодные кусты за буксовыми деревьями. Крупный зеленый крыжовникъ пригибалъ втви совсмъ къ земл, а смородина начинала уже краснть и блестла на солнц.

Витъ поднялъ свой кнутъ, оставленный имъ подъ грушевымъ деревомъ и мимоходомъ такъ сильно хлесталъ имъ по кустамъ, что ягоды и листья дождемъ падали на гряды сельдерея и салата.

– Ихъ все еще нельзя сть, – сказалъ онъ, злобно посмотрвъ на жесткія незрлыя ягоды, такъ долго испытывавшія его терпніе.

Онъ направился къ средней двери задняго строенія, выходившей на главную дорожку. Дверь эта была очень ветха, висла вкось на своихъ петляхъ и не представляла ничего привлекательнаго. Іозе и не подозрвалъ, что за ней будетъ такъ темно и потому со страхомъ ухватился обими руками за курточку Вита, когда дверь за ними затворилась.

– Ты, кажется, боишься, дурень? Отними свои руки! – закричалъ Витъ и ударилъ его по пальцамъ. – Это нашъ дровяной сарай, и здсь мои кролики.

Слышалось глухое мычанье коровъ и стукъ лошадиныхъ копытъ, и въ какое-то отверстіе проникали теплыя испаренія коровьяго хлва. Мало-по-малу становилось свтле; дневной свтъ проникалъ изъ сада сквозь маленькія окошечки съ желзными ршетками, около которыхъ густо разросся виноградъ.

И этотъ слабый свтъ озарялъ досчатую загородку подъ лстницей, ведущей наверхъ, гд были кролики. Витъ хваталъ за уши несчастныхъ кроликовъ, поднималъ ихъ и подбрасывалъ на воздухъ, потомъ стремглавъ кинулся по круглой темной деревянной лстниц, куда за нимъ послдовалъ также Іозе. Этотъ нжный ребенокъ, жизнь котораго съ первой минуты охранялась, какъ жизнь принца, пробирался по старому заброшенному надворному строенію, карабкался по опаснымъ лстницамъ и качающимся балкамъ, беззаботно npoбегалъ около темныхъ зіяющихъ отверстій, черезъ которыя бросали на помостъ мшки съ хлбомъ, безъ возраженія слдуя по пятамъ за безпокойнымъ большимъ мальчикомъ, и изъ всхъ силъ старался такъ же топать, какъ онъ, что ему конечно не удавалось, такъ какъ у Вита на каблукахъ были маленькія желзныя подковки. Ахъ, какъ хорошо хоть разъ стать настоящимъ мальчикомъ! He было Яка и Деборы съ ихъ вчными просьбами и предостереженіями, можно было шумть и бгать по этимъ лстницамъ и проходамъ, не наступая на шлейфы мамы или Минны, что всегда вызывало бурю! Какъ пріятно пахло только что скошенное сно, въ которое можно погружаться по колна, и какой пріятный былъ испугъ, когда вдругъ изъ дальняго угла выскочила съ крикомъ испуганная курица и то бгомъ, то немного взлетая, старалась спастисъ отъ нихъ, оставивъ въ покинутомъ гнзд блыя блестящія яйца!… Въ каждомъ солнечномъ луч, длинной полосой проходившемъ сквозь отверстія въ крыш, кишли миріады пылинокъ, гд то близко на крыш ворковали голуби, а черезъ щели между черепицами можно было видть большой вымощенный задній дворъ съ бродившими тамъ телятами и индйками и одиноко стоявшимъ въ углу большимъ деревомъ, на которомъ было много маленькихъ птичьихъ гнздышекъ.

Сверху изъ-подъ крышки двухъэтажнаго бокового строенія, примыкавшаго къ самому дому, изъ полуотворенной двери выскочила вдругъ красивая пестрая кошка, которая, казалось, хотла напасть на мальчиковъ, но при вид поднятаго Витомъ кнута обратилась въ бгство и въ страх вскарабкалась на стропила.

– Э! да у нея должно быть котята, – вскричалъ Витъ и бросился къ двери. На дн стараго полуразвалившагося лукошка въ самомъ дл лежали три еще совсмъ маленькихъ котенка.

– Сейчасъ скажу пап; пусть Фрицъ сегодня же утопитъ ихъ, – вотъ будетъ отличная штука! – радовался онъ.

Іозе прислъ на корточки и заглядывалъ блестящими глазами въ лукошко, – онъ даже не слыхалъ, что говорилъ Витъ. Три такихъ милыхъ хорошенькихъ животныхъ, лежавшихъ вмст въ лукошк на какихъ-то пестрыхъ тряпкахъ, казались ему красиве птенцовъ въ гнзд, которое недавно ему показывалъ дядя Арнольдъ въ кустахъ боярышника. Нжно и робко проводилъ онъ пальчикомъ по ихъ мягкой шерстк.

Эта женственная кротость раздражала и сердила Вита.

– Ты еще ужасно глупъ! – сказалъ онъ, – возишься съ этими тварями, какъ тетка Тереза съ индюшатами!

Онъ взялъ изъ корзинки и поставилъ на ноги одного изъ котятъ, который еле держался на своихъ еще слабыхъ лапкахъ и жалобно мяукалъ.

Услыхавъ мяуканье, кошка подбжала, было, къ нимъ, но, такъ какъ ей, очевидно, былъ хорошо знакомъ кнутъ Вита, страхъ преодоллъ материнскую любовь, и она при вид поднятаго кнута бросилась на стну и вскарабкалась на полку, a Витъ вскочилъ на близъ стоявшій стулъ и хлопалъ по ней бичемъ. Bсe, что стояло на полк – старыя картонки, полуразбитый фарфоръ и тому подобныя вещи, все полетло на полъ изъ-подъ спасающейся бгствомъ кошки. Раздался звонъ и трескъ, поднялись тучи пыли, и при крикахъ Вита: „эй! эй!“ бдное животное соскочило съ полки и скрылось за дверью.

Между тмъ Іозе положилъ маленькаго котенка на мсто. Нжно воспитанному ребенку были непріятны дикій шумъ и травля; онъ робко смотрлъ на фарфоровые черепки и вздохнулъ свободно только тогда, когда кошка убжала за дверь, онъ слышалъ еще, какъ Витъ, громко топая, бжалъ по длинному коридору, потомъ все стало тихо и ему можно было безъ помхи играть съ котятами.

Онъ расправилъ тряпки въ лукошк, какъ это длала Дебора съ его постелькой, когда онъ ложился спать.

А солнце, проходя черезъ тусклыя стекла слухового окна, бросало разноцвтные лучи на его маленькія работавшія ручки, что очень радовало его, и онъ старался подставлять ихъ подъ эти лучи… Потомъ на подоконникъ сла маленькая птичка, чтобы поужинать барахтавшимся комаромъ, котораго она принесла въ клюв и робко заглядывала на чердакъ своими черными глазками. Ея щебетанье раздавалось громко и звучно, мяуканье котятъ также усилилось, а при каждомъ движеніи мальчика скриплъ подъ нимъ полъ – и при этомъ было очень, очень тихо, – большой мальчикъ, который не могъ спокойно простоять ни одной секунды, больше не шевелился и не двигался, между тмъ какъ онъ давно ужъ долженъ былъ вернуться, – вдь ужъ много времени прошло съ тхъ поръ, какъ онъ прогналъ кошку.