– Не смотри, не смотри, Гарри, - слышу я позади хриплый голос Рона.

Но клык по-прежнему у меня в руках, и я наношу еще один удар, и еще, и еще, чтобы вся черная жизнь вытекла из чаши. Я убиваю ее за все, что нам только что пришлось пережить, за кровь на ступенях пирамиды, за бледное лицо Гермионы…

– Гарри, - зовет меня Рон, - прекрати сейчас же. Ты ее уже всю истыкал.

И действительно, то, что только что еще было Чашей, теперь прямо на глазах превращается в кучку пепла. И налетевший порыв ветра развеивает его без следа. А мы беремся за руки, не поднимаясь с земли, и я говорю: Locus.

* * *

Сад теней.

Мы валимся на колени в гостиной, на ковер у камина, грязные, в тине, но нам плевать. Я обвожу комнату затуманенным взглядом. Странно, что я еще совсем недавно мог так безмятежно заснуть тут, глядя на огонь, пожирающий дрова. Странно, что в мире бывает Рождество… При мысли о вине с печеньем и прочих атрибутах того праздника мне вновь становится нехорошо, но в себя меня приводит стон Герми.

– Гермиона, что с тобой?
– испуганно спрашиваем мы с Роном практически одновременно.

Понятно, что ей, наверное, намного хуже, чем нам, но она вряд ли стала бы стонать от болезненных воспоминаний.

– Не знаю, - почти шепчет она, - ногу очень больно. Я, кажется, встать не могу. Я, похоже, зацепилась за помост, когда они нас сталкивали…

Она непроизвольно всхлипывает. Мы осторожно поднимаем ее, поддерживаем с обеих сторон - она не может наступить на ногу - и усаживаем в кресло. С нас течет тина, Герми пытается сделать вид, что все в порядке, но я же вижу, что ей больно. Что нам делать? Мы оба в панике - стоим, смотрим на нее, Рон уже вот плюхнулся у ее ног на колени, пытается развязать ее мокрые кроссовки, но делает только хуже, она даже шипит от боли. Мы ничего не смыслим в исцеляющих заклинаниях, мы вообще ничего, похоже, не умеем! Внутри страшная пустота, мне кажется, я не в силах произнести сейчас и простейшее заклинание.

– Герми, потерпи, мы сейчас придумаем что-нибудь, - глупо пытается успокоить ее Рон, но она только прикрывает глаза, прекрасно зная, сколько от нас обоих может быть толку. Нисколько.

– Ох, - вдруг слышится позади нас, и я вздрагиваю.

Черт, я же совсем забыл про Блейки, а он вот он, стоит у входа в гостиную, пялится на нас своими глазами-бусинами. Может быть, он как-то сможет нам помочь?

– Блейки, ты умеешь накладывать исцеляющие?

Мы хватаемся за эту последнюю надежду, но ей тоже не суждено сбыться - он лишь отрицательно трясет головой. И Снейпа нет… Черт, ну что же это такое! По крайней мере, Блейки соображает лучше, чем мы с Роном, потому что он немедленно разжигает камин, а потом незамедлительно испаряется. Я не знаю, зачем и куда, у меня руки от ужаса ходуном ходят. Но ведь Герми не умрет, даже если нога сломана? А вдруг вода в колодце была отравлена? В голову лезет всякая муть, Рон просто сидит и гладит руки Герми, бессильно лежащие на коленях. Вот если бы что-то случилось с ним или со мной, она бы не сидела, сложа руки, не паниковала. Это мы ни на что не годимся.

И когда за нашими спинами раздается резкий хлопок аппарации, я даже не думаю о том, что от вторжения в дом может исходить какая-то опасность, я жду только избавления. Слава Мерлину, Снейп! Он резко отталкивает нас с Роном от Герми, наклоняется к ней и только теперь резко спрашивает:

– Что случилось?

А я смотрю на него, как ненормальный, понимаю, что с ним что-то не так, но не могу сказать ни слова. Он как-то странно выглядит - растрепанные волосы, взгляд какой-то дикий, а главное, на нем мантия Упивающегося. И до меня доходит, откуда он только что пришел! И Герми тоже смотрит на него с ужасом, ее глаза медленно расширяются, она переводит взгляд на его правую руку, лежащую на ее коленке. И видит то же самое, что видим мы с Роном - на безупречно белом манжете его рубашки маленькое красное пятнышко. Для Гермионы это на сегодня последняя капля - она без единого звука закатывает глаза и просто теряет сознание.

– Черт, - говорит Снейп и резко поднимается.

Он тоже заметил свою оплошность. И выражение наших глаз он тоже заметил. И прекрасно понимает, что мы знаем, что он пришел к нам прямо от своего Лорда. Но его это вовсе не смущает. Он окидывает нас равнодушным чуть удивленным взглядом и сухо спрашивает:

– В чем дело? Почему Блейки бьется в истерике, вызывая меня сюда? И вы заметили, в каком вы виде?

Это он про тину, стекающую по нашим волосам и одежде? На себя бы посмотрел. Мы молчим, как заколдованные, не в силах отвести взгляд от его правой руки, где мы только что видели маленькое пятнышко крови на манжете. Мерлин, у меня такое чувство, что и мы оба сейчас рухнем без сознания. Не от мыслей о Волдеморте или о том, что Снейп предал нас, а просто оттого, что это крохотное пятнышко напоминает нам о другой крови, буквально час назад лившейся потоками у нас на глазах. Я с трудом подавляю тошноту и продолжаю молчать. Но у Рона есть еще задачи в этом мире, поэтому он все же пытается объяснить что-то Снейпу:

– Сэр, мы… простите, что мы тут так нагрязнили, но помогите Гермионе. Мы все уберем, честно. Пожалуйста!

Дурак ты Рон, думаю я, и без нас уберут. Что, этот изверг не видит, что все плохо, что Герми без сознания? Из-за него, между прочим. Что стоит и пялится на нас, как истукан? Как лезть за крестражами - так мы, а как выговаривать нам за внешний и вид и грязь в гостиной - о, это мы всегда пожалуйста!

– Сэр, - говорю я, еле сдерживаясь, - неужели то, что с нас тут натекло воды, это единственное, что сейчас важно? Помогите Гермионе, у нее что-то с ногой. И оденьте другую рубашку, у Вас кровь на манжете. Боюсь, если мы еще чуток посмотрим на это чертово пятно, нас вывернет прямо на Ваш роскошный ковер.

– Заткнись, Поттер, - бросает он, гневно сверкая на меня глазами.

– Как Вам будет угодно, сэр, - я демонстративно усаживаюсь в лужу, натекшую с меня.

И Снейп почему-то не орет на нас, а просто разворачивается на каблуках, чтобы уйти наверх. И уже стоя в дверях, быстро накладывает очищающие чары на нас троих. Это было так просто, но нам с Роном почему-то не стыдно. У меня такое чувство, что я даже Люмос не смог бы сейчас произнести. Магическое истощение, думаю я отстраненно, опуская голову на руки, но вот глаза закрыть не могу - я знаю, какие картинки немедленно всплывут в моей нездоровой голове.