Блейки, наблюдая за нами, только удрученно качал головой, смешно махал в воздухе лапами, вцеплялся в свои вихры и горестно говорил что-то наподобие «охохо…», что было крайне содержательно, зато полностью отражало его эмоции. Но на четвертый день он, похоже, устал смотреть, как мы маемся, и буквально насильно выгнал нас погулять на улицу. Мы, не особо сопротивляясь, вышли за порог вслед за ним, похожие на тени или безнадежно больных, но его это не смутило - он лишь поманил нас куда-то за собой, за угол дома, где мы раньше видели небольшую калитку, всегда остававшуюся для нас закрытой.

– Сад Блейки, - многозначительно произносит малыш, отпирая замочек и распахивая черную кованую створку.
– Блейки очень любить. Хорошо гулять.

– Блейки, а ты уверен, что нам сюда можно?
– без эмоций, просто так, для порядка, спрашивает Герми.

Маленький Житель холмов утвердительно трясет головой, значит, нам можно. И мы входим в Сад Блейки… Сейчас самый конец февраля, так что снег еще лежит, но не везде, где-то показалась грязноватая земля, покрытая прошлогодней травой, но белые снеговые пятна еще виднеются кое-где, словно клочки мокрой ваты. В Саду Блейки тоже так - только показавшуюся из-под снега землю покрывает не только трава, но и опавшие листья. И хвоя. Если вы думаете, что в этом саду виднеются стройные ряды яблонь, слив или вишен, вы очень ошибаетесь - здесь только невысокие сосны и березки, маленькие пригорки, белые пятна снега, коричневые прогалки оттаивающей почвы. И туман, который, кажется, вырастает из самой земли, заволакивая все вокруг неплотной прозрачной пеленой. И моросит мелкий дождик. Очень тихо. Совершенное спокойствие.

– У тебя тут очень красиво, Блейки, - очень серьезно говорю я, потому что мне кажется, что я никогда не видел ничего прекраснее, чем мокрые безмолвные голые деревья, наполовину скрытые влажной туманной вуалью.

Блейки безумно рад моей похвале, улыбается большим щербатым ртом, предлагая нам гулять здесь столько, сколько заблагорассудится. Мы медленно обходим сад - он не очень большой, но в тумане мы вскоре перестаем четко различать друг друга. Я брожу некоторое время, провожу рукой по мокрым стволам и, наконец, усаживаюсь на низко растущую ветку самой большой сосны. Вдыхаю влажный туманный воздух и внезапно понимаю, что мне здесь хорошо. Прижимаюсь затылком к дереву, бездумно стряхиваю крохотные прозрачные водяные капли с длинных сосновых иголок.

– Гарри, ты идешь домой?

Странно, это Рон с Герми зовут меня, но я не хочу отсюда уходить. Наверное, они принимают меня за сумасшедшего, когда я отвечаю им:

– Нет, вы идите, я тут еще погуляю.

И я и вправду «гуляю» в саду еще долго - вдыхаю спокойствие и неподвижность тумана, чувствую, как постепенно становится влажным мое лицо, намокают волосы от влаги, распыленной в воздухе мельчайшими частицами. Мне кажется, я дышу самой сутью этого места - влагой и туманом, серой хмарью, неподвижностью, ожиданием. Да, в этом месте спокойствие и ожидание - на первый взгляд, две совершенно несовместимые вещи. Может быть, мне это только кажется, но с каждым вдохом мое тело словно наполняется какой-то силой, наверное, той, которую дарует это место.

В тот день я остаюсь там до тех пор, пока на сад не спускаются сумерки - брожу от дерева к дереву, трогаю траву, делаю удивительное открытие - обнаруживаю крохотную полянку, поросшую нежным мятного оттенка мхом, глажу его, как ребенок - он удивительно мягкий… И только появление Блейки заставляет меня оторваться от этого невинного занятия. И в этот вечер я единственный из нашей троицы, кто способен по-человечески есть за ужином.

В последующие дни я стараюсь уходить в сад как можно раньше - я не могу объяснить Рону с Герми, на которых это место не произвело ни малейшего впечатления, что я там делаю. Рон только равнодушно прокомментировал:

– Что ты там делаешь, Гарри, целый день? Блейки там, похоже, туман выращивает…

Да, это красивая идея - Блейки выращивает там туман, который потом просачивается через черную калитку в долину, укутывает ее, заставляя быстрее таять снег. И влага, оседающая на голых ветках и сосновых иглах, может напоить все здешние реки. Но я знаю, что здесь ко мне возвращается магия. Она какая-то не совсем моя, и в то же время не встречает на своем пути ни малейшего сопротивления. Это туман рассказывает мне, что я должен делать, что предназначено судьбой, и что вовсе неважно, куда меня это приведет. Влажная морось питает меня своей силой, а мокрые деревья отдают мне скованное зимой тепло. Здесь мне даже не хочется курить - сад будто забирает себе мои тревоги, так что когда я здесь, я вовсе не нуждаюсь в дыме сигарет, уносящем с собой обрывки моих мыслей.

Я почти не замечаю Рона и Герми, просто безразлично отмечаю про себя, что и им несколько лучше, так что они вполне находят в себе силы целоваться по углам…

– Ты стал каким-то прозрачным, Гарри, - улыбается мне Гермиона утром в субботу, - смотри, как бы тебя не развеяло вместе с клочьями тумана.

А вечером, когда я сижу в своей комнате при свечах и смотрю на то, как медленно прогорают дрова в камине, в моей комнате появляется Снейп. Он одет сегодня, как маггл, на нем то самое черное пальто, в котором он после Нового года выходил со мной курить к елке. Я даже думаю о том, что ему идет, гораздо больше, чем все эти дурацкие мантии. И задумываюсь на секунду, где его носит нелегкая, раз он так одет. Да, я просто разглядываю его, хотя сразу же понимаю, зачем он пришел.

– Сэр, - просто говорю я, - у меня ведь есть несколько минут? Я переоденусь и сам зайду к Вам. Хорошо?

Он молча кивает и уходит, не говоря мне ни слова. А я опять лезу в ванну, натягиваю халат. У меня нет мыслей - их унес туман Сада Блейки… И я позволяю себе еще пару минут посмотреть на пламя в камине, а потом решительно выхожу из комнаты.

На этот раз я пытаюсь определить, что с нами будет, по количеству крови в чаше, которую Снейп протягивает мне - больше половины. Я сам развязываю пояс на моем халате и просто позволяю тонкой ткани упасть к моим ногам. И не пугаюсь, когда кровь из надрезов в моем теле обжигает меня волной магии. И смотрю, как алая струйка из пореза на груди Снейпа медленно сбегает вниз, так что мне хочется поднять руку и стереть ее. Я совсем не боюсь - видимо, мое преображение подходит к концу. Я словно весь соткан из холодного воздуха и тумана.