– Поттер, какого черта, - наконец, произносит его голос за моей спиной.

Я не буду с ним разговаривать, не буду! Он изверг, он садист, он насиловал меня и получал удовольствие от того, что мучает меня! Но все же решаю высказаться:

– Знаете что, сэр, а пошли бы Вы… Лучше вообще заткнитесь, век бы вас не видеть и не слышать.

И, произнеся эти гордые слова, я все-таки решаюсь повернуться к нему лицом, совершенно забывая, что он велел мне не двигаться, и тут же вскрикиваю от боли. Что со мной? Даже если мне и не очень интересно мое тело, оно мне еще какое-то время понадобится…Мне кажется, он одним прыжком оказывается рядом, я даже уверен, что он опять будет кричать на меня, но вместо этого он берет меня за лодыжки и чуть сгибает мне ноги в коленях, быстро шепчет какое-то заклинание, от которого мне немедленно становится легче, а потом шипит:

– Будешь крутиться - обездвижу. Понял?

– Зачем? Зачем?
– опять шепчу я тот вопрос, который пытался задать ему там, в подвале, так опрометчиво сев на этот гребаный черный камень.

Он смотрит на меня, и я вижу, как гнев на его лице сменяет понимание.

– Ты что, глупый, не понял, что произошло? Ты думал, я специально решил тебя искалечить?
– он проводит ладонью по лицу, и я замечаю, что у него дрожат руки.

– Да, - тихо говорю я.
– А что я еще должен думать?

– Гарри, - говорит он, глядя на меня сейчас с такой горечью, что я понимаю, что где-то ошибся.
– Ты что, ничего не помнишь?

– Мне было больно, очень, как еще никогда, Вы же специально это сделали?

Он кивает.

– А еще Вы кричали на меня потом.

– А что я тебе говорил, ты хоть помнишь?

Я уже собираюсь ответить, что ничего я не помню, но тут вдруг вспоминаю его фразу про то, что я чуть было не утащил нас сквозь время. Вот черт!

– Я что, правда мог…. Мы могли провалиться в прошлое прямо во время ритуала?

– Да, ты нас чуть было не утянул, - подтверждает он.
– Поверь мне, я бы никогда… Гарри, я бы никогда даже не прикоснулся к тебе, если бы не эти чертовы крестражи. Не говоря уже о том, чтобы специально причинить тебе боль.

Мне кажется, он немного смущается, говоря это. Но он быстро берет себя в руки.

– Я должен был вернуть тебя в реальность. Я не мог тебя позвать - так же, как и ты, я не должен был говорить во время ритуала - только читать заклинания. Что мне оставалось делать?

– Только порвать меня на части, - горько говорю я.

– К сожалению, да. Боль - единственное, что могло вырвать тебя оттуда. Ты помнишь, что ты видел?

Да, вот теперь я все вспомнил! Я видел Диадему! Я пытаюсь рассказать об этом Снейпу, уже забывая о том, что он со мной сделал, но он останавливает меня.

– Ты мне все расскажешь, но чуть позже. Хорошо? Для начала надо привести тебя в порядок.

И он легко смахивает слезы, застывшие на моих ресницах, проводит большими пальцами по моим вискам, стирая мокрые дорожки. И опять я улавливаю теперь уже почти незаметную дрожь его пальцев. Наверное, он и вправду не хотел, он не специально, думаю я, практически прощая его. И теперь, когда в моем, похоже, очень скромном по размеру мозгу освобождается место - ведь мысль о том, что я ненавижу Снейпа, только что ушла оттуда - теперь у меня появляется иная идея: мне ужасно стыдно лежать перед ним абсолютно раздетым в его же постели. Я понимаю, что краснею, что он видит это, поэтому, как последний идиот, закрываю лицо руками.

– Гарри, - говорит он, - ты что? Мне кажется, я уже видел тебя достаточно. Как и ты меня.

– Но Вы же одеты, - упрямо бормочу я из-под стиснутых ладоней.

– Мне раздеться?
– насмешливо, хотя и вновь очень горько спрашивает он.

Я краснею еще больше, но руки от лица отвожу. На этот раз Снейп возится со мной очень долго. И от рук его сейчас исходит не тепло - нестерпимый опаляющий жар, я кусаю губы, стараюсь не стонать и не пищать. Тем более, я, похоже, еще и сам виноват. Он очень сосредоточен, его длинные волосы задевают кожу на моем животе - если бы я не был сейчас в таком шоке, я бы начал хихикать, я ужасно боюсь щекотки. А жар постепенно превращается просто в теплые волны, успокаивающие боль. Тепло его рук и тепло камина охватывают меня, рассказывая мне старую сказку о том, что все обязательно пройдет и, разумеется, будет когда-нибудь очень хорошо. Я расслабляюсь, переворачиваюсь на живот, когда Снейп говорит мне сделать это, чувствую его сухие теплые ладони на пояснице, его прикосновения как-то умиротворяют, я уже даже совсем не смущаюсь. И вдруг, совершенно внезапно, мне приходит в голову странная мысль. А что, думаю я, каково это было бы, если бы мы с ним, я и он, действительно были любовниками? И все, что происходит между нами, происходило бы не ради крестражей, а просто оттого, что нам обоим бы этого хотелось? Как бы я чувствовал себя тогда? Как бы он тогда касался меня? Странная мысль, и все же… Ведь в моей жизни не было ничего подобного. Да и что там от нее осталось, от моей жизни? Если бы у меня была другая, и там мы стали бы любовниками - каково бы это было? Ведь он - единственный человек, оказавшийся столь близко ко мне… Его голос раздается совершенно неожиданно:

– Гарри, пока ты совсем не заснул, все-таки расскажи мне, что ты видел.

– Можно я оденусь?

Я забываю называть его «сэр», видимо, это от тех мыслей, которым я только что придавался… Но что бы я там себе не думал, а вот валяться перед ним, в чем мать родила, я пока не планирую. Я вообще этого не планирую, ясно? А разговаривать, уткнувшись носом в подушку, как-то неудобно.

– Накройся пока одеялом, потом оденешься, - говорит он, протягивая мне флакон, и объясняет в ответ на мой немой вопрос, - это заживляющее.

– Сэр, я… я видел Диадему! Она с опалами, серебряная, да?

Снейп удивленно смотрит на меня.

– Да, судя по сохранившемуся описанию диадемы Ровенны Рейвенкло, она должна быть именно такой. Где ты ее видел?

– Понимаете, практически сразу, ну, как только… - я очень смущаюсь, не решаясь называть вещи своими именами, - я вместо каменного свода стал видеть комнату, очень красивую, с окном, и там была девочка…

– Так, Гарри, красивая комната и окно - это, безусловно, прекрасно, девочка - еще лучше, но нам нужно что-то конкретное.. Может быть, имя, обстановка?