Наверное, действительно пора спать, так как Снейп опять проверяет, не болит ли у меня что-нибудь, (а уже почти ничего не болит!) после чего милостиво разрешает мне одеться. Задувает все свечи, и только свет камина освещает комнату, когда он ложится рядом со мной. И вдруг неожиданно спрашивает:

– Блейки показывал тебе Сад Теней?

– Да, а что?
– я не понимаю, но отчего-то пугаюсь, что Снейп станет ругаться за это на Блейки.
– Там красиво, знаете, сэр, оттуда будто приходит туман.

Кажется, он усмехается.

– Да, мне тоже иногда так кажется. Тебе не надо было проводить там так много времени. Хотя… тогда бы ты ничего не увидел сегодня…

– Так это из-за сада?

– Да.

– Сэр, - спрашиваю я, и мне немного страшно задавать этот вопрос, я боюсь, что он рассердится.
– Сэр, а что было бы, если б нас с Вами действительно утянуло в прошлое? Вдруг мы добыли бы крестраж уже сейчас?

Но Снейп не злится, на этот раз он громко фыркает и даже коротко смеется.

– Вот ты можешь себе представить этих обеих дам - девочку твою, ангела, и ее маму. И тут к ним вваливаются два голых мужика. У нас с тобой шансов было бы мало. Без палочек и амулетов. В лучшем случае, если бы нас немедленно не убила стража, мы бы сейчас бегали с тобой по Риму и искали, чем прикрыться.

Мне тоже становится смешно - я представляю себе, как мы прячемся в подворотнях, охотясь на прохожих, чтоб добыть себе хоть что-то из одежды. То бы еще было явление. Фурор мы бы произвели неслыханный.

– Ты спать собираешься?
– спрашивает Снейп.

Он крепко обнимает меня, и я чувствую, как его губы касаются моих волос. И странно, у меня какое-то щемящее чувство, я будто прощаюсь с ним, по крайней мере, я знаю, что так не будет больше никогда. Я никогда больше не увижу его таким открытым, каким вижу после этих ритуалов, он больше не станет обнимать меня, прижимая к себе. И вообще, эта часть нашей истории неумолимо заканчивается. А вот что будет дальше? Ведь дальше, после уничтожения крестражей, для нас троих наступает полоса неизвестности. Ведь это мы принесли Непреложный Обет, а Снейп нам ничего не обещал. Что у него на уме? Что он станет делать, когда наступит развязка нашей истории? Я не знаю. Но отчего-то у меня в душе, как и в Саду Блейки, только спокойствие и ожидание.

* * *

Святой Себастьян.

В дни, оставшиеся до нашего последнего путешествия, я чувствую себя как… Я не могу это объяснить. Мне больше нет нужды ходить в Сад Теней - он во мне, во мне струится его туман, я вдыхаю его влажную морось, даже если сижу в библиотеке. И ощущаю прозрачность и призрачность своего бытия - будто моя жизнь нарисована нежными красками на холсте, висящем в залитом светом пространстве в строгой раме, а я - только зритель. Вот я ребенок, а мама так похожа на одну из итальянских мадонн, которых я рассматриваю в огромной книге про итальянское Возрождение, вот я мальчик лет двенадцати, смотрящий грустными все понимающими глазами с портрета Пинтуриккио. Но это вовсе и не я - это Чезаре Борджиа, брат и любовник моей девочки из видения… Один из тех, кто был так искусен в ядах…Я читаю о них целыми днями, и они все больше и больше приближаются ко мне, а вот Рон с Герми - такие реальные и живые - становятся все дальше.

Единственное впечатление, которое кажется мне живым и принадлежащим пока еще моей жизни, это утро после ритуала, когда я проснулся еще не в своей кровати, а в коридоре, а Снейп осторожно, боясь разбудить, нес меня на руках в мою спальню. Я не открывал глаза, мне почему-то хотелось удержать этот момент и запомнить его, чтобы взять его с собой в мои призрачные странствия. Утро, когда у меня, наверное, в последний раз была хотя бы иллюзия того, что кто-то заботится обо мне… Я не открывал глаз, притворяясь спящим, когда он дотрагивался до меня, чуть дольше, чем обычно, задерживая жесткие ладони на моем теле, проверяя, зажили ли разрывы, которые он нанес мне во время ритуала. Когда накрывал меня одеялом, задумчиво проводил пальцами по моим волосам. Он навсегда уходил из туманного мира Греймор-хилл в тот, совсем другой, куда вскоре надлежит вернуться и мне, чтобы сойтись в поединке с тем, кто отчего-то счел именно меня своим врагом много лет назад. Мои воспоминания о том, что происходило здесь, должны быть заперты пусть за маленькой кованой калиткой, но так же недоступны простым смертным, как Сад Блейки.

Я не пытаюсь убеждать себя в том, что человек, который насиловал меня на алтаре, пусть даже и ради передачи своей магии во имя некой благой цели, не должен вызывать у меня ни доверия, ни интереса. Я просто принимаю эту неправильность, как данность своей вывернутой наизнанку жизни. И знаю, что больше ничего не повторится - ни ужас, ни боль, ни унижение. Но не будет и его рук, обнимающих меня, мягких губ, сцеловавающих мои слезы, низкого голоса, шепчущего мне прямо в ухо всякую успокаивающую ерунду. Его долг выполнен, хотя я и не знаю, в чем он состоял. Ну а теперь дело за мной. И если я все-таки выживу, я не найду обратной дороги в Сад Теней, теперь навсегда запертый для меня на замок.

Иногда в эти дни я притворяюсь, что я историк, или, может быть, даже археолог, ищущий в пыльных фолиантах драгоценные крупицы знаний. И тогда я нанизываю на тонкую ниточку крохотные жемчужины, в которых отражается, как мир в капле дождя, жизнь девочки-ангела. Только все эти жемчужины отравлены… И яд, проникая под их нежную оболочку, заставляет их подергиваться мутью и темнеть.

По меркам нашего мира девочка-ангел прожила ужасающую жизнь, по меркам их мира, наверное, не совсем праведную, но… Всех, кого она любила, рано или поздно убивали те, кого она любила еще больше - ее отец или братья. И со всеми ими она щедро делилась не только своей любовью, но и своим телом… Могла ли она знать об этом, стоя в день своего рождения у окна, в которое лился солнечный свет? Глупости, конечно, нет, ведь в детстве видишь свою жизнь, словно солнечную дорожку, начинающуюся у твоих ног. Правда ли, что ее отец, кардинал Родриго, подписал собственной кровью договор с дьяволом, чтобы взойти на папский престол? Правда ли, что, когда она умирала от чумы, ее старший брат, Чезаре, исцелил ее одним своим присутствием - просто лег рядом с ней, ничуть не боясь заразиться, и шептал ей в ушко всякие детские глупости, гладя ее намокшие от пота золотые волосы? Ее жизнь населяли тени - умерших возлюбленных, отца, братьев, детей, сгинувших во младенчестве, некоторых из которых ей даже не позволили подержать на руках… Ее последний брак, абсолютно лишенный любви, ее муж, Альфонсо д’Эсте, взявший ее только ради приданного и наследников… На его месте я бы не был особенно уверен, что они точно ЕГО наследники!