— А пончо? — спросил я. — Это такой же «обязательный атрибут»?

— Нет, просто одежда. Впрочем, она символизирует определенное положение в обществе. Пончо носят не все бунаба, а только куса-баса, зажиточные хозяева, — откликнулся Хэхэльф. — Другие и рады бы, а не положено!.. Кстати, пончо — очень удобная одежда, что бы ты об этом ни думал.

— Может, и удобная, но что-то в Сбо я таких нарядов не видел.

— Потому что в Сбо куса-баса предпочитают одеваться, как все. Разве что от агибуб не могут отказаться. Но уж когда едут гостить к родичам на Хой, извлекают из сундуков нарядные пончо, — объяснил Хэхэльф.

— Даже слишком нарядные, — ехидно поддакнул я. — У меня в глазах до сих пор рябит!

— Что касается ярких расцветок… Видишь ли, каждый бунаба — немного художник, поэтому они обожают раскрашивать ткани. Им нравятся яркие краски. Ребят можно понять: здесь, на Хое, почти всегда пасмурная погода, а если еще и одеваться в темную одежду, можно совсем загрустить!

— Здесь почти всегда пасмурно? — удивился я. — Какое замечательное место! Что может быть лучше пасмурной погоды?!

— Значит, твой вкус совпадает со вкусом Варабайбы, — усмехнулся Хэхэльф. — Говорят, что это он уговорил все облака Хомайги избрать небо над Хоем в качестве места постоянного пребывания, и теперь тучи только изредка отлучаются отсюда, чтобы оросить дождем другие острова… Ну, Ронхул, сделай глубокий вдох и постарайся забыть, что такое улыбка! Мы пришли.

Перед нами была изящная резная калитка, запертая на несколько щеколд. Тщетная, на мой взгляд, предосторожность: даже такой легковес, как я, вполне мог бы вышибить калитку одним хорошим ударом ноги.

Но, разумеется, буянить мы не стали. Хэхэльф негромко выкрикнул несколько неразборчивых слов, и мы принялись ждать. За забором воцарилось оживление: до моих ушей доносился топот шагов и человеческие голоса. Наконец калитка распахнулась, и невысокий хрупкий юноша в узорчатой агибубе и широких белых штанах, едва достигающих щиколоток, с поклоном пропустил нас в сад.

Вдоль садовой дорожки, выложенной блестящими белыми камешками, стояли мрачные мужчины, все как один в агибубах и белых штанах того же покроя, что и у их коллеги. Они стояли неподвижно и смотрели на нас в высшей степени неприветливо.

— Имей в виду, Ронхул: они нам улыбаются, — шепнул мне Хэхэльф. — Ребята делают все, что в их силах, чтобы изобразить радость по поводу моего визита, просто у них не слишком хорошо выходит.

— Да, я заметил, — вздохнул я. — А кто они? Сыновья твоего покровителя?

— Ну ты скажешь тоже! Где это видано, чтобы сыновья ндана-акусы носили штаны, да еще и встречали гостей на пороге?! Это — папну, рабы хозяина дома.

— Рабы? — удивился я. — Так у них тут есть рабы?

— А где их нет? — пожал плечами Хэхэльф. И предупредил: — Ты не обижайся, если во время беседы с ндана-акусой я не смогу отвлекаться, чтобы переводить тебе наши слова: этикет, сам понимаешь! Если он будет тебя о чем-то спрашивать, я переведу.

— Ладно, — вздохнул я. — Ты, главное, предупреди, если поймешь, что он хочет сделать меня своим рабом…

— Не бойся, Ронхул, — усмехнулся Хэхэльф. — Ни один бунаба никогда не окажет чужеземцу честь сделать его своим рабом. Они не настолько нам доверяют.

Я озадаченно умолк, пытаясь понять, что же это за «рабство» такое, если нормальный физически здоровый чужеземец не может удостоиться столь высокой «чести»?!

Тем временем мы подошли к большому одноэтажному дому, который стоял в глубине двора. Он был очень похож на дом самого Хэхэльфа в Сбо, только гораздо больше. А украшенная причудливыми узорами входная дверь показалась мне массивной, как какие-нибудь замковые ворота.

Дверь распахнулась, и оттуда высыпала целая толпа счастливых обладателей высоченных агибуб и нарядных женщин разного возраста. Все они, и мужчины, и женщины, были одеты в длинные разноцветные юбки с высокими поясами и с ног до головы увешаны драгоценностями. Женщины показались мне очень привлекательными, несмотря на резко опущенные вниз уголки губ и глубокие складки у рта. Их милая манера прикрывать грудь только ожерельями заставила меня слегка покраснеть: честно говоря, я как-то не привык к такому скоплению обнаженных дамских бюстов на небольшой площади.

Все эти угрюмые ребята плотным кольцом обступили Хэхэльфа. Некоторые даже ненадолго повисли на его шее. Через несколько минут, когда радость встречи слегка поутихла, Хэхэльф принялся читать друзьям своей юности поучительную лекцию о цели нашего визита. Разумеется, я не понимал ни слова, но видел, что бунаба слушают его с возрастающим интересом и разглядывают меня с неподдельным любопытством.

Я окончательно смутился, а когда я смущаюсь, я начинаю улыбаться. Впрочем, я помнил рекомендации Хэхэльфа и изо всех сил пытался бороться с улыбкой. Хвала Аллаху, что рядом не было зеркала и я не увидел ужасающий результат: один уголок моего рта все время сам по себе отползал в сторону, в то время как другой усилием воли опускался все ниже и ниже. Что ж, зато Хэхэльфу не пришлось доказывать своим приятелям, что он действительно притащил с собой демона: уверен, что у меня все на лице было написано!