— Утро близко, — сказалъ себ Рыжовъ и весь внутренно встрепенулся.

Голова его заработала дятельне и бодр.

За стнами съ трхъ сторонъ храпли арестован-ные и сторожа, храпли парни; откуда-то донесся хри-поватый, неумлый крикъ молодого птушка.

Внезапная мысль оснила голову Рыжова.

Онъ привскочилъ и слъ на нарахъ.

— Да меня силбмъ заставили бить. Н по своей вол пошелъ я на такое дло! — прошепталъ онъ и долго сидлъ, ослпленный этой мыслью.

«Ежели бы я отказался, — продолжалъ онъ оправ-дыв&ть себя,— они и меня бы заодно убили. Имъ што?— съ ненавистью подумалъ Рыжовъ о товарищахъ,—имъ што цыпленка, што человка зарзать, все едино. Арестанцы, арестанцы и есть».

И ему стало до слезъ дсаль себя за то, что свя-зался съ такими негодными людьми. Тому, что еще до принужденія онъ билъ Ивана наравн съ~товари-щами, Рыжовъ уже совершенно добросовстно н при-давалъ никакого значенія, а всми своими мыслями сосредоточился ца томъ момент, когда онъ просилъ

^^^.е1алака2аXв^и

парней не убивать Нвана, и какъ они угрозами заста-вили его продолжать избіеніе, а онъ обманулъ ихъ и гвоздилъ камнемъ по земл. Эти послдніе два по-сгуика онъ ставилъ себ въ заслугу.

«Вотъ какіе арестанцьі! Ежели бы онн меня тогда послухали, Ванюха выходился бы, ужъ я заврное утверждать могу, что выходился бы, а теперича кто е знаетъ... Такими камнями да топоромъ по голов... н-... не выживетъ... Рази Богъ только»...

Но скоро и на этотъ предметъ мысли его перем-нились...

«А што, какъ Ванюха выживетъ и на меня пока-жетъ, что я убивалъ его вмст съ ими, съ арестан-цами? Все равно, отвчать придется».

Рыжовъ задумался.

— Богъ съ имъ, — черезъ минуту сказалъ онъ себ, — пущай помираетъ. Видно, ужъ такъ ему на роду написано такую смерть принять...

Онъ опять опрокинулся на нары и, вздохнувъ, заложилъ руки за голову. Теперь онъ уже былъ ув-ренъ, что вины за нимъ нтъ никакой, и ему стало жаль себя. Онъ почувствовалъ, какъ слезы накипали у него въ горл и, наконецъ, хлынули изъ глазъ. Онъ для чего-то порывисто перевернулся животомъ внизъ, и долго дергались отъ рыданій его плечи и голова.

— Што-жъ, Богъ терплъ и намъ веллъ... по-терплю за напрасно... за этихъ арестанцевъ... Пу-щай... .

Когда Рыжовъ выплакался, ему стало легче и на душ отрадне. Въ окн уже блло; неясно видн-лись на фон неба часть крыши и труба сосдняго дома, а изъ города доносилось переливчатое пні птуховъ.

Примирениый съ своей совстью, Рыжовъ въ грстно-спокойномъ настроеніи помаленьку забылся.

' №№№.еIапвка2акв^и

Спалъ онъ въ первый раз йОсл избіенія Йвана крпко и сладко, но часа черезъ полтора порывисто вскочилъ.

Въ каморк было совсмъ свтло, н просыувшіеся парни вполголоса переговаривались межд)' собой.

Это разомъ возвратило Рыжова къ тягостной дй-ствительности. Въ сердц у него больно защипало и товарищи стали ему еще боле ненавистны, чмъ пре-жде. Сашка сидлъ рядомъ съ нимъ съ протянутыми на голыхъ нарахъ ногами и обслюнивалъ скрученную изъ газетной бумаги цыгарку.

— Ну, што, едоръ, какъ почивалъ на казенной кватер? Хорошо?

— А почему не хорошо?! Люди такъ-то по цлымъ годамъ живутъ и ничего,—мрачно и уклончиво отв-тилъ Рыжовъ, не поднимаясь съ своего мста и скольз-нувъ ненавистнымъ взглядомъ мимо толстаго, заспан-наго лица Сашки, съ красными глазами, угрюмо, на-смшливо глядвшими исподлобья.

— А я такъ здорово выспался на казенныхъ пухо-викахъ, братцы, — своимъ медлительнымъ голосомъ продолжалъ Сашка, не слушая Рыжова, закусивъ ко-нецъ цыгарки зубами и пряча кисетъ съ табакомъ въ карманъ штановъ.

— Ничего... хорошо... на работу вставать не на-доть... Выспаться можно всласть... — отозвался, по-тягиваясь, Ларіоновъ.

Этотъ парень такъ же, какъ и Рыжовъ, никогда не питалъ къ Ивану никакого враждебнаго чувства и свое участіе въ убійств тоже приписывалъ опья-пнію. «Пьянъ былъ... — говорилъ онъ Рыжову, — вотъ и впутался въ это дло... ежели бы былъ тверезый, не впутался бы»... — Съ нимъ при избіеніи Ивана слу-чилоеь то же, что бываетъ съ собакой, которая, за-слышавъ злобный лай сосдокъ, сперва присдуши-

вается, потомъ поднимается, опрометыо бросается на прохожаго и прпнимается рвать его такъ же ожесто-ченно, какъ и ея товарки. Оставаясь наедин съ са-мимъ собою, Ларіоновъ трусилъ и страшнлся пред-стоящаго судебнаго возмездія и хотя временами жа-ллъ Ивана, но болыпе жаллъ себя. Совсть же совсмъ не безпокоила его. За то въ присутствіп Саш-ки и другихъ двухъ главныхъ соучастниковъ пре-ступленія онъ всецло поддавался ихъ настроенію и чувствовалъ себя такимъ же удалымъ и преувели-ченно-беззаботнымъ, какъ и они.