Иоанн Васильевич одобрительно кивнул головой.

– Вот ещё виды шведских крепостей близ нашей границы начертали, – грек передал государю свиток с тайными путевыми наблюдениями.

Иоанн Васильевич встрепенулся.

– Так вы у меня добры молодцы! – оживился Иоанн Васильевич. – Жалую тебя, Траханиот, сельцом в тверской земле, Кулешина – шубой собольей, а Халепе – прощаю наличие живота и непомерное обжорство его.

Послы радостно заулыбались. Испуг, навеянный шутками государя, прошёл.

– А что Делатор? – Фёдор Курицын вернул разговор в серьёзное русло. – Когда король немецкий отправит его с ответной грамотой, на которой наш государь поклянётся жить с Максимилианом в дружбе и согласии? Только когда наш союз будет в обоюдном согласии, мы сможем говорить, что дело сделано.

Траханиот поклонился Курицыну и ответил:

– Максимилиан обещал выслать Делатора вслед за нами. Думаю, скоро он прибудет в Москву.

Делатор прибыл в Москву 20 ноября, почти через три месяца после возвращения русских послов. Московские торговые миссии и отдельные купцы присылали известия о посещении Делатором шведского губернатора Стена Стурна, гроссмейстера Тевтонского ордена князя Иоганна фон Тифена, магистра Ливонского ордена Фрейтага фон Лоринхофа, советы городов Любека, Ревеля и Риги. Зная дипломатические способности немецкого посла и его предприимчивость, можно только предположить, где ещё он мог побывать. Сведения о тайных переговорах Делатора не могли не вызвать в Москве подозрений в искренности Максимилиана и истинности его намерений. И выглядел посол, как отметил про себя Курицын, не таким уверенным, как прежде.

Однако ничего не могло повлиять на торжественность встречи Делатора и церемонию подписания союзного договора. Иоанн Васильевич оставался верен своим обещаниям. Как сообщали летописцы: «…Великий князь целовал крест на грамоте короля Максимилиана перед послом его Делатором».

Затем посол, смущаясь и извиняясь, стал объяснять, почему изменились планы Максимилиана относительно сватовства к дочери Великого князя. Иоанн Васильевич, зная от послов все тонкости нового брачного союза, слушал внимательно.

– Мой король, – оправдывался Делатор, – весьма желал чести быть зятем Великого князя, но Бог не захотел этого. Разнёсся в Германии слух, что я и послы твои, отплыв на двадцати четырёх кораблях из Любека, ещё в первое моё посольство, утонули в море. Государь наш думал, что не ведаешь ты, о, Великий князь, о его намерении вступить в брак с дочерью твоей. Дальнее расстояние не дозволяло отправить нового посольства и узнать о твоём согласии на это. Между тем время текло. Князья немецкие требовали от императора Фридриха, чтобы он женил сына, и предложили в невесты Анну Бретонскую. Фридрих убедил Максимилиана принять её руку. Когда же государь наш узнал, что мы живы и что княжна российская могла быть его супругою, то искренно огорчился и доныне жалеет о невесте столь знаменитой.

Великий князь и государев дьяк лишь молча переглянулись. Государь внешне не выказал досады и казался удовлетворённым приведенными объяснениями. Воодушевлённый тем, что удалось замирить Великого князя относительно неудачного сватовства к его дочери, Делатор приступил к обсуждению главной части заключённого договора – к выполнению обоюдных обязательств по ведению военных действий против общего врага – Казимира. Неизвестно, знал ли Делатор об изменении позиции своего короля, заключившего мирный договор с сыном Казимира, чешским королём Владиславом. Случилось это незадолго до прибытия посла в Москву – седьмого ноября в городе Пресбурге. По условиям Пресбургского мира, Владислав, женившись на вдове Матвея Корвина Беатриче Неаполитанской, получал венгерскую корону, которая, в случае прекращения мужской линии его семьи, переходила к Максимилиану или его потомкам. Максимилиану возвращались австрийские земли и выплачивалось вознаграждение 100 тысяч венгерских гульденов, а в последующем – ежегодная пенсия в 20 тысяч золотых.

Великому князю донесли об этом незадолго до приезда Делатора гонцы от Стефана Великого, родственника и верного союзника Иоанна Васильевича. Действия Максимилиана можно было рассматривать как явное нарушение только что заключённого договора между Великим князем Московским и королём Германии. Ведь одним из главных мест этого соглашения был пункт, запрещающий заключение одной из сторон мирного договора с Казимиром или его сыновьями в одностороннем порядке без уведомления союзника.

– Мой государь, – Делатор низко поклонился Иоанну Васильевичу, – обращается к тебе, Великому князю, наделённому вседержителем Богом великою землёй и могущественным государством с двумя просьбами. В первой просит тебя выступить войной против детей Казимира, Владислава, короля чешского, и Яна Альбрехта, князя Опольского, которые мешают ему отвоевать венгерские земли.

Во второй – предлагает заключить союз с Тевтонским орденом и Ливонией, чтобы освободить от власти Казимира города Данциг, Торн и другие исконно прусские земли.

– Я получил грамоты от тевтонского и ливонского магистров, – сообщил Делатор. – Они в полном согласии между собой готовы выступить против Казимира, если ты, Великий князь, поддержишь их своим войском. Без твоей помощи дело это не решится, считают они. Ты можешь послать своего большого человека на съезд в Кенигсберг, столицу Тевтонского ордена, где будет создан союз против Казимира. Максимилиан поможет тебе вернуть земли Киевского княжества, которые сейчас принадлежит Литве. Но знай, что земли ливонские всегда подчинялись Максимилиану, потому ты должен признать это и впредь на них не покушаться.

Выслушав предложения посла, Великий князь велел ему ждать ответ, а сам удалился держать совет с Фёдором Курицыным.

– Ну, что, Фёдор, – государь, еле сдерживал гнев. Только редкое дипломатическое чутьё позволило ему сохранить самообладание в присутствии немецкого посла. – Как можно верить Максимилиану? Говорит одно, делает другое.

– Согласен государь, – отвечал Курицын. – Непостоянен Максимилиан в делах: одно затевает – не успевает сделать, другое у него на уме. То же и Траханиот с Кулешиным сообщили. Изучили они нрав короля немецкого, почитай, год в Германии пребывая. Предлагаю поступить с Делатором так же, как раньше с Поппелем мы делали. Сказать ему, что грамоту с ответом пошлём в Германию с послами твоими, государь.