(1812—1815 г.).

В начале 1812 года, на место назначенная начальником штаба І-fi Западной арміи, маркиза Паудуччи, прибыл с Кавказской Линіи в Тифлис генерал-лейтенант Ртищев. Паулуччи, пылкій, заносчивый, ссылаясь на свое высокое мненіе о достоинстве русских войск, полагал, что двух пехотных дивизій, тогда находившихся на Линіи и в Закавказье, было слишком достаточно не только для охраненія внутренняя сиокойствія страны, но и для действій против Турок и Персіян. Он даже считал напрасным держать за Кавказом Нин;егородскій и Нарвскій драгунскіе полки и предложил вывести их оттуда, заменив одним казачьим полком, что, по его разсчету, значительно уменыпило-бы издержки казны на содержаніе грузинскаго корпуса (*).

Новый главнокомандующій в Грузіи, генерал Ртищев, скромный, набожный, достойный уваженія по своим душевным качествам, но уже старый и мало способный к той кипучей деятельности, которой требовали его обязанности, нринял управленіе

Закавказьем при весьма затруднительных обстоятельствах. Мятеж, во;шикшій в 1811 году, между безпокойными, не раз уже бунтовавшими, Кахетинцами, был потушен, но еіце тлели искры неудовольствія, угрожавшія новым пожаром. При изследованіи причин, нородивших там смуты, оказалось, что Н-авагинскій полк, под начальством храбраго, но допускавшаго своих солдата грабить и обижать туземцев, генерал-маіора Портнягина, в продолженіи девяти-летней стоянки в Кахетіи, вооружил своими притесненіями всю страну против русскаго владычества. По представленію генерала Паулуччи, Портнягин с его Навагинцами был переведен на Кавказскую Линію, но к сожаленію это уже не могло успокоить взволнованных жителей. Персіяне, возбуждаемые к набегам в Закавказье враждебным Россіи царевичем Александром, хотя и получили сведеніе о заключеніи мира в Бухарест, однако зная о нагаествіи Наполеона на Россію и сосредоточеніи наших сил на западных границах, надеялись воспользоваться ослабленіем грузинскаго корпуса и выиграть время, в ожиданіи сбора собственных войск и открытія сношеній с покорными, но готовыми- изменить нам, магометанскими народами Закавказья. Для противодействія непріятелям, угрожавшим со всех сторои Тифлису, у нас были весьма недостаточный силы (2). и к тому-же во многих закавказских областях свирепствовали заразительныя болезни, тем более опасныя, что не было никаких средств ввести какіялибо предохранительныя меры в среде невежественных жителей края (3).

В ожиданіи успеха наших переговоров с Персіянами, генерал Ртищев мог выставить против них только три небольших отряда: генерал-маіора

Лисаневича к стороне Эривани, генерал-маіора Клодта фон Юргенсбург у Елисаветполя и генерал-маіора Котляревскаго в Карабаге. Зная доверчивый характер своего начальника, Котляревскій не переставал остерегать его от обычных козней тегеранскаго двора и сам зорко следил за покушеніем Персіян взволновать ханства.

В начале августа, Аббас-мирза с многочисленным войском водошел к Султан-Шесар, в 12-ти агачах (60-ти верстах) от Аракса, откуда повернул к границам талышинскаго ханства, выслав тогда-же к генералу Котляревскому, для переговоров о мире, одного из важнейших персидских сановников Наджав-Кули-хана. Пріезд этого чиновника в русскій лагерь, 10-го августа 1812 года, не позволил Котляревскому перейти через Аракс, что подало-бы повод Аббасу-лирзе упрекать нас в вероломном нарушеніи переговоров, а, между тем, персидскія скопища вторгнулись в Талыш, где народ уже возставал против Русских и сам хан вошел в снопіенія с Персіянами. Котляревскій объявил персидскому посланцу, что талышинское ханство находится под покровительством Россіи и охраняется русскими войсками, и в тоже время послал генералу Ртищеву рапорт, в котором, донося ему о коварных поступках персидскаго правительства, извещал о своем намереніи—отправить Наджав-хана в Шушу и двинуться за Аракс, чтобы предупредить занятіе Аббасом-мирзою Талыша и вторженіе Персіян чрез Сальян в Нуху (4). Между тем, Ртищев, получив от Аббаса - мирзы приглашеніе видеться с ним, для личнаго соглашенія, и имея Высочайшее повеленіе стараться о заключеніи мира с Персіянами, выступил сам, с тремя тысячами человекъ?

присоединил к ним отряд Котляревскаго, и 9-го сентября расположился лагерем въодном переходе от Аракса, откуда отправил генерал-маіора Ахвердова к персидскому принцу, с просьбою назначить место для свиданія. Но Аббас-мирза, вероятно избегая прямаго объясненія с нашим главнокомандуюіцим, перешел с войсками к Таврису, и приняв Ахвердова с большими затрудненіями, только лишь чрез посредство англійскаго посланника в Персіи Узелея, отказался от своего обеіцанія— выехать на границу, а потребовал, чтобы Ртищев отправился, для свиданія с ним, за Аракс. Когда-же Ртищев, отклонив это приглашеніе, предложил открыть переговоры чрез уполномоченных к тому чиновников, Аббас-мирза назначил местом съезда Асландуз, по правую сторону Аракса, с тем, чтобы перемиріе продолжалось двадцать дней. Уполномоченными со стороны Персіи были: мирза Абул-Кассим и секретарь англійскаго посольства в Тегеране Морьер (автор романа „ХаджиБаба"). Наши уполномоченные, тенерал Ахвердов и правитель канцеляріи Ртищева, Могилевскій, получили инструкцію, на основаніи ко'горой талышинское ханство должно было оставаться под покровительством Россіи (5).

Тогда-же Котляревскій представил генералу Ртищеву письмо капитан-лейтенанга Веселаго из талышинскаго ханства к находившемуся в Ширване маіору Швецову: в этом письме сообщено было, что талышинцы, узнав о нашествіи на ханство до

10,000 Персіян, (в числе коих находилось до 2,000 регулярная войска, с 8-ю шести-фунт, орудіями, под начальством англійских офицеров), перешли на сторону непріятеля и заставили своего хана искать спасенія в русском отряде. Таким ь образомъ.

Англичане, не смотря на заключеніе с ними Росшею мира, действовали против нас за-одно с Персіянами. В таких обстоятельствах, нам нельзя было ожидать уступчивости от уполномоченных Аббас-мирзы; они потребовали возвращенія ханств: карабагскаго, ширванскаго и шекинскаго, а равно: Баку, Кубы, Дербента, Елисаветноля и Шурагеля. Переговоры были прерваны. Котляревскійнесколькораз вызывался атаковать Аббаса-мирзу соединенными силами обеих отрядов, но Ртищев не согласился на то, опасаясь неудачи. Однажды за обедом у главнокомандующаго, когда Котляревекій настаивал на необходимости проучить Персіян, которые разбойничали, не обращая вниманіе на перемиріе, Ртищев, выведенный из терпенія, сказал, что „генералу, прежде всего, надо знать молчать пред старшим и повиноваться его приказаніям", и за тем, обратясь прямо к Котляревскому, прибавил, что „он еще молод в настояіцем чине". — „Там не следует молчать, где надо говорить правду"—вспыльчиво возразил Котляревскій.— „Еще не имев чести лично знать вас, я заметил, из иолученных мною предиисаній, ваше ко мне нерасположеніе, и потому прошу вас уволить меня от службы". В ответ ему, Ртищев сказал, что „право проситься в отставку предоставлено каждому дворянину", но генерал Ахвердов, узнав вскоре за тем о происшедшей размолвке и высоко цЬня военный дарованія Котляревскаго, отправился к Ртищеву, чтобы поправить дело. Главнокомандующій, переговоря с Ахвердовым, вышел из своей палатки и подозвал к себе состоявшаго при нем на ординарцах офицера. „Поезжайте — сказал он —к Котляревскому и скажите ему, что я буду у него к чаю". Вслед за тем, Ртищев отправился в отряд его, и когда Котля-ревскій вышел ему на встречу—„простите. Петр Степанович — сказал он — я виноват; забудем все. Время-ли оставлять службу теперь, когда любезное нам отечество призывает на защиту каждаго своего сына?23). Вы лучше меня знаете местныя обстоятельства и самую страну; делайте все, что ваше благоразуміе укажет вам; разрешаю вам все, а мне нужно возвратиться в Тифлис. Одного только прошу не делать; только одно запрещаю, зная вашу отвагу и примерное мужество: не переходите через Аракс в виду всей персидской арміи, а то—от неудачи, храни Бог, и край погибнетъ“ (6).

Д ействительно—Ртищеву надлежало, как можно поспешнее, возвратиться из Карабага в Тифлис. Даревич Александр, по усмиреніи волненій в Кахетіи, нашел убежиіце в неприступньтх горах у кровожадных Хевсурцев; вместе с ними возсгали и другія племена в соседстве военно-грузинской дороги. Сообщеніе Закавказья с Россіей было совершенно прервано, и, вместе с тем, прекратилась высылка девег для удовлетворенія необходимейшим потребностям войск. Чума не прекращалась и во всем крае свирепс гвовал голод, так что за пуд муки платили около рубля серебром. Генерал-маіор Орбеліан, командовавшій в Тифлисе, за отсутствіем Ртищева, доносил, что Лезгины уже джигитуют в Авлабаре (предместье Тифлиса), и что он не отвечает за безопасность города.

При отбытіи Ртищева с отрядом из Карабага, тамошній владетель Мехти-Кули-хан, готовясь передаться на сторону Персіян, не только не проводилъ с почетом главнокомандующаго, по существующему обычаю, но оставаясь в своей крепости Шуше, стал преследовать беков преданных русскому правительству. Котляревскій, совершенно изучившій характер Азіятцев, решился предупредить огложете веролошаго хана столь-же неожиданным, сколько и смелым поступком. Взяв с собою-только одного казака, он прискакал прямо на ханскій двор, где Мехти-Кули-хан с восточною важностью курил кальян в кругу своих приближенных. Первым словом Котляревскаго, весьма хорошо говорившего по-татарски, было: „асажагам!“ (Повешу тебя). За тем, соскочив с коня и махая нагайкою, молодой генерал продолжал угрожать хану, окруженному множеством вооруженных людей, готовых изрубить смельчака по первому мановенію своего владельца. Но хан, пораженный страхом, не думал о сопротивленіи и спросил только у Котляревскаго: „чем заслужил он гнев его?“—.,Как чем?—закричал еще громче Когляревекій.—A разве ты ни во что не ставишь русскаго сардаря, не удоетоив пріехать к нему и проводить его, как следовало ? А разве ты не притесняеш преданных нам беков?4 Мехти-кули-хан, потеряв совершенно присутствіе духа, стал извиняться в своей неосмотрительности, приказал навьючить несколько катеров (мулов) провизіей и подарками для главнокомандующаго, пустился догонять его, и настигнув, простился с ним, как следовало по восточному обычаю.

Генерал Котляревскій, оставшись в Карабаге, решился, во что бы то ни стало, положить конед набегам Періян, и с этою целью, дав свободу одному из пленных непріятелей, отправил его к Аббасу-мирзе, с письмом следующаго содержанія: „Вы происходите от знатной фамиліи псрсидекихъ

15

шахов, в родстве с столькими царями, и даже считаете себя родней небесным духам. Возможноли то, что, при такой знаменитости происхожденія, Вы, зная малочисленность русскаго отряда, тайно воруете у нас лошадей? После этого, Вам неприлично называться потомком знатнаго рода". Котдяревскій хотел вывести из терпенія персидскаго принца и достиг своей цели. На следующій-же день, Персіяне стали переправляться через Аракс и раскидывать лагерь по правому берегу реки; но к вечеру сняли свои палатки и ушли обратно за Аракс. Котляревскій, разгадав, что Аббас-мирза имел намереніе скрытно двинуться к Нухе, для возстановленія сверженнаго Русскими шекинскаго хана Селима, предпринял атаковать персидскаго принца своими небольшими силами, на чтЬ не отважился Ртищев при соединеніи обоих отрядов. Решась на подвиг, подвергавшій его неминуемой ответственности в случае неудачи, Котляревскій донес главнокомандующему о намереніи своемъ—перейти Аракс и атаковать Аббас-мирзу. „Хотя сіе сопряжено с крайнею трудностью—писал онъ—но польза и честь оружія россійскаго и положеніе дел того требуют, ибо цель Аббас-мирзы состоит в том, чтобы разделить силы мои и потом с лучшею уверенностью ударить; а когда не успеет развлечь меня, то удерживать в бездействіи, продолжать грабежи и смотреть, что сделают отряды им посланные. Если Бог поможет разбить Аббас-мирзу, то вс'!; его замыслы рушатся сим одним ударомъ“....(7). Письмо, приложенное к рапорту, оканчивалось следующими словами: „Сколь ни отважным кажется предпріятіе мое, но польза, честь и слава от меня того требуют, и я надеюсь на помощь Бога, всегда поборающаго русскому оружію. и на храбрость вве-реннаго мне отряда, что если останусь жив, ненріятель будет разбить; если-же меня убъют, Ваше Превосходительство найдете распоряженія мои такими, по которым и после смерти обвинять меня не можете44.