По взятіи Ленкорани, Котляревскій, оставя там Веселаго с его командою, поручил маіору Дьячкову отвести отряд обратно в Карабагъ.

Еще до штурма Ленкорани, Персіяне, желая выиграть время для сбора войск, старались открыть переговоры с командовавшим в Талыше капитаном 1-го ранга Веселаго и с талышинским ханом. Генерал Ртищев, по этому поводу, писал Котляревскому, чтобы он внушил хану, что никто из состоящих под покровительством и в подданстве Россійской Имперіи ханов, и также никто из русских генералов, кроме главнокомандующаго, не имеет права вести с непріятелем какіе-либо переговоры. Вместе с тем, предписано было ему сделать такое-же замечаніе и капитану Весел'аго, „котораго обязанность — писал Ртищев — была драться с Персіянами и выгнать их из Талыша, а не переговариваться с ними без моего на то позволенія“. Тогда-ж* Ртищев прислал Котлярев-скому письмо на имя англійскаго посланника в Персіи Узелея, приказав отправить с этою депешею капитана Назарова. В письме к Узелею, генерал Ртищев сообщил ему, что тесная дружба и союз, существующіе между Россіею и Англіею, соделывают общими выгоды обеих держав, и что по тому считает нужным объясниться с совершенною откровенностью. За тем, изложив попытки тегеранскаго двора к открытію переговоров, Ртищев писал, что, зная постоянное расположеніе к общему благу своего Государя, он никогда не отказывался от мира и готов возобновить дружественный сношенія с Персіянами, но не надеется на успех переговоров, пока персидское правительство будет по прежнему употреблять к тому таких чиновников, кои заботятся более о своих личных выгодах, сопряженых с продолженіем войны, нежели о пользе общей. Русское правительство — писал онъ—желает мира искренно и предлагает условія, сколько умеренныя, столько-же и справедливый. Еслибы тегеранскому двору были безпристрастно представлены все выгоды, которыя он может получить от союза с сильною Россійскою Имперіей, и весь вред, ожидаюіцій его при дальнейшем веденіи войны, и еслибы, вместе с тем, было поставлено на вид, как умеренна Россія, при всех своих преимущестьах не требующая от Персіян ничего, кроме принадлел;ащаго ей по праву войны, то, без сомненія, тегеранскій кабинет приступил-бы к миру с такою-же искренностью, с какою желает его Государь Император. Далее— Ртищев сообщал о совершенном усмиреніи бунта вспыхнувшаго в Кахетіи и бегстве царевича Александра, уже готоваго покориться и предать себя великодушно Россійскаго Монарха (15).

Вслед за тем, генерал Ртшцев, получив от г. Узелея уведомленіе, что все хитрости и обманы, затруднявшіе заключеніе мира, обнаружены тегеранскому кабинету, и что сами Персіяне убедились в выгодах дружбы с Россіею, изъявил искреннюю признательность англійскому агенту, и, вместе с тем, сомненіе в успехе переговоров, пока на них будут иметь какое-либо вліяніе те самыя лица, которыя прежде употреблялись по сему делу нерсидским правительетвом. В теченіи шести лет — писал Ртиіцевъ—почти каждый год, Персіяне возобновляли мирныя предложенія, сопровождаемыя вероломными покуіпеніями: предшественники мои, зная волю моего Государя—прекратить кровонролитіе, постоянно встречали к тому пренятствія со стороны Персіи. Я сам, в прошлом году, истощил всю меру снисхожденія и умеренности, встречая противодействіе со стороны людей, нерасположенных к миру, окрул;ающих Аббаса-мирзу, который, при всех своих отменных качествах, будучи неопытен и слишком доверчив, допустил вероломные поступки, обратившіеся во вред самому персидскому правительству.

Описав все враждебныя Россіи действія тегеранскаго двора: возбужденіе к возстанію против русскаго правительства покорившихся ему владетелей и народов, вторженія персидских полчищ в занятыя нашим оружіем области, разбои и грабежи в стране преданной нам, покровительство оказываемое враждебному Россіи грузинскому царевичу Александру, генерал Ртищев изъявил надежду, что, войдя прямо в сношеніе с первым министром Шаха, мирзою Шефи, он достигнет желанных результатов, и в особенности при содействіи англійскаго министра, которое, послуживъ

1(і

к прнмиренію двух держав союзных Англіи, принесет виновнику такого подвига несомненную честь и славу. Что-же касается до предложеннаго персидским правительством отправленія к нашему Государю чрезвычайнаго посла, генерал Ртищев считал его несвоевременным, пока не заключен мир между воюющими державами. На счет назначенія места для переговоров, он предоставлял выбор его тегеранскому кабинету, с тем, что ежели к тому назначать Тегеран, то будет отправлен туда весьма важный чиновнику уполномоченный заключить иеремиріе и окончательный мир. В случаеже, ежели Шаху будет угодно назначить для переговоров какое-либо место на границе и уполномочить своего министра мирзу Шефи на заключеніе перемирія и мира, русскій главнокомандуюіцій вменял себе в особенную честь иметь дело с столь достойною особою, и давал обещаніе пріехать сам на указанно*' место и лично войти в соглашеніе о мире (16).

В продолженіи этих переговоров, происходивших с обычными тегеранскому двору колебаніем и медленностью, потушены были последнія вспышки мятежа в Кахетіи, откуда царенич Александр, после пораженія бунтовщиков при Манаве генерал-лейтенантом князем Орбеліаном, бежал в горы к Хевсурам и укрывался у этого дикаго народа, зимою в конце 1812 и в начале 1813 года. Генерал Ртищев наказал Кахетинцев, наложив на все селенія их участвовавшія в бунте контрибудію, с каждаго двора но одному червонцу (по три Рі бля сер.), по шести пуд пшеницы и по два пуда ячменя, предполагая, из собранных денег и хлеба, продовольствовать войска мясною и винною порціями и вознаградить тех туземных жителей, кои. оставаясь верными нашему правительству, потерпели разореніе (17). Получив донесеніе о том, Император Александр изъявил свою волю генералу Ртищеву в следующем именном указе:

„В ранорте вашем, от 4-го генваря, нахожу Я, что, в наказаніе Кахетинцев за возмущеніе, наложили вы контрибудію на все селенія участвовавшія в бунте.

„Средства подобнаго рода обыкновенно не были успешны к преклоненію умов; напротив, составляя разореніе, легко послужат они поводом к вяіцшему ожесточенію народа, недавно поступившая в подданство Россіи и не имеющаго достаточно нонатія о законах новаго своего государства.

„По сему повелеваю вам, на будущее время, никогда контрибуціи на россійских подданных не налагать, а в наказаніе бунтовщиков поступать по точной силе законов. Пример таковой, в глазах верных Кахетинцев, и покровительство сим последним, возбудят их более на утвержденность к престолу, нежели взысканіе известной—так сказать—за измену платы, не употребительной в Государств Нашемъ.

„Что-же принадлежите до вашего предположенія — производить из собранной в контрибуцію суммы мясную и винную порціи войскам, то Я желаю знать: для каких войск именно определена сія порція, и сколько на оную потребно суммы в месяц? А равно—сколь велика сумма в контрибуций собранная?

„Естьли местное положеніе позволяете, чего Мне отсюда предвидеть невозможно, то лучше кажется в те селенія, на которыя падаете подозреніе в каких-либо неблагонамеренных поступках против правительства, располагать войска квартирами,

іс*

с производством ::м с тех селеній мясной порціи натурою, чем-бы самым еіце более различены были жители мирные от бунтовіциков, или брать с оных аманатов; но все сіе зависеть должно собственно от вашего лучшаго усмотренія" (|8).

Генерал Ртищев оправдывался в наложеніи контрибуціи на Кахетинцев следующими обстоятельствами: во 1-х, что только в Кахетіи, по изобильному урожаю, находилось достаточное для продовольсгвія войск количество хлеба, но добыть его покупкою не было возможности, потому что жители, готовясь возмутиться, скрывали хлеб в лесах и ямах; к тому-же, на снабженіе войск провіантом и фуражем. с февраля по сентябрь прошлаго года, не было своевременно доставлено денег; во 2-х, надлежало вознаградить туземцев, остававшихся преданными русскому правительству и потерпевших разореніе. на что не было никаких средств, кроме контрибуціи и описанных в казну именій, принадлежавших внязьям и дворянам, из коих многіе, по решенію военнаго суда, высланы из Грузіи в разные русскіе города, a другіе по сіе время находятся в бегах при царевиче Алексапдре, либо в Персіи, и в 3-х, чтобы наказать за вероломство Кахетинцев, кои, будучи уже не раз прощаемы за такія преступленія, нисколько не ценили оказаннаго им великодушія. Еслибы мы стали наказывать их, по силе законов, как изменников, то пришлось-бы подвергнуть такому наказанію до сорока тысяч душ. „Я полагал, что подобная мера общаго наказанія несогласна с Высочайшим Вашего Императорскаго Величества милосердіем" — писал главнокомандующій — и по тому предположил только главных изменников, не подающих ни малейшей надежды к раскаянію. из князей и дворян, лиша сих достоинству одних сослать н Сибирь на каторгу, либо на поселеніе, а других распределить в полки отдаленные от Грузіи; из прочих-же туземных жителей, подвергнут!» телесному наказанію и ссылке только важнейших злодеев, a всех остальных оштрафовать контрибуціей. Что-же касается до аманатов, то генерал Ртищев считал эту меру недостаточною к обузданію мятежнаго народа и обременительною для казны, которая принуждена была-бы содержать их на свой счетъ.