Шрифт:
— Дежурная дама ему каждый шаг диктовала!
— А почему она другим не диктовала? Между прочим, ходят слухи, что она к дворнику неравнодушна… Есть показания свидетелей!
Косарь взмолился:
— Позвольте сказать!
Следователь хлопнул папкой по столу.
— Не позволю! Вас, господин Уткин, я попрошу покинуть помещение, а вы, господин Голубцов, останьтесь!
Косарь поднялся со стула.
— Как прикажете, Владислав Акимович…
После ухода косаря следователь повёл допрос наирезчайшим тоном.
— Ну-с, теперь, когда мы остались одни, может быть, вы расскажете мне то, что не решались говорить при своём приятеле? У вас ведь имеются тайны, даже от ближайших друзей, ведь имеются секреты, правда?
— Никак нет-с! Мы завсегда всё друг-дружке рассказываем!
— Например?
— Ну, к примеру… Только вы не говорите месье косарю… господину Уткину, что я вам его секреты выдал…
Следователь прыснул, достал носовой платок.
— За кого вы меня принимаете? Могила! Излагайте, прошу вас, какие тайны поведал вам господин Уткин?
— У него, к примеру, пассия имеется… на кухне…
— Ну, это уже не новость. Хорошо устроился ваш «месье косарь»!
— И я о том же! Так хорошо устроился, что даже меня не раз приглашал пойти с ним, отобедать, пока никто не видит…
— А что, обслуга голодает? Сильно недоедает?
— Ну, к примеру, бывает так, что, ежели чуть припозднился на приём питания, то и голодным остался…
— И куда же девается положенный каждому порцион?
— Положенный? Каждому? Нигде про такое не читывал, уж извините за мою дремучесть…
— Это элементарное отсутствие интереса! Вы обязаны интересоваться своими правами!
— Оно-то конечно, на бумаге, видимо, всё так и прописано, да только в жизни всё наоборот выходит. Частенько выходит наоборот…
Глава 25 Печник
Следователь оказался не таким уж верноподданным «солдатушкой». Синий его мундир отпугивал вольнодумцев, то бишь инакомыслящих, а зря. Он просто любил синий цвет и на допросы, происходившие вне здания прокуратуры, одевался согласно личному вкусу.
Страдавший вольномыслием Владислав Акимович выдал нравоучительную фразу:
— Вы, господа рабочие, политически слепы, ничем не интересуетесь, газет не читаете, о существовании законов едва слышали — на этом-то вас и ловят!
— Ну, да…
Увидев, что его нравоучения не поняты, а также вспомнив, что дворники народ аполитичный, усталый следователь махнул рукой.
— Однако, вернёмся к делу, подытожим то, что вы успели мне сообщить в ходе двух допросов. Итак…
Следователь порылся в бумагах, достал из вороха два листка.
— Итак, мы имеем следующее: вы, Голубцов Архип Степанович, вчера рано утром…
— На рассвете!
— … на рассвете подметали территорию у здания……
— Так точно-с!
— Долго подметали?
— Да порядочно-с!
— И за это время успели два раза увидеться с госпожой Курятниковой Елизаветой Павловной?
— С кем-с?
— С той мадам, которая осуществляла надзор за порядком ночью…
— А-а-а-а-а… С дежурной дамой?
— Как угодно!
— Да, я виделся с ней два раза… может, и больше…
— Больше? При каких обстоятельствах?
— Да ни при каких, всего два раза виделся я с ней… на… накоротке…
— Накоротке?!
— По работе…
Следователь рассмеялся, вытер лысину, расстегнул воротник рубашки.
— Ну-ну, продалжайте, месье Голубцов…
— В первый раз она попросила открыть ей кухню…
— А во второй?
— А во второй… Попросила, чтобы я открыл дверь чулана…
— Который располагается в хозяйственном флигеле?
— Так точно-с!
— И что же было дальше?
— Она пришла не одна, а с той девочкой, которая…
— С Александрой Ворониной?
— Да-с! Она попросила меня запереть девочку в чулане!
— В каких отношениях вы состоите с госпожой Курятниковой?
— Да ни в каких-с!
— А вот другие свидетели утверждают, будто она вас домогалась…
— Врут всё!
— Не думаю! У меня есть сведения, что госпожа Курятникова минимум два раза приходила к вам на… на место вашего ночлега и устраивала истерики!