Шрифт:
Коллега настороженно повела носом.
— Да вы пьяны!
— Я только полрюмочки… У меня неприятности…
Несчастная замахала руками, словно крыльями ветряной мельницы, как бы пытаясь разогнать витающие в воздухе коридора винные пары.
— О ваших неприятностях всем известно, мадам, но это не повод лишать покоя остальных! — возмутилась ещё пуще её сменщица. — Что вы делаете здесь, в спальном отделении для рабочих?! Стыдитесь! Вечереет, а вы в мужском отделении!
— Я с ним не заигрывала, не подумайте!
— В любом случае, я обязана буду завтра рапортовать мадам директрисе о вашем появлении в подвале в неурочный час!
— Не поступайте так со мной, прошу вас!..
Сказав так, дежурная дама вдруг пошатнулась, вздрогнула. Эта фраза прозвучала в её ушах Шурочкиным голоском! А тут ещё и призрак нарисовался, который, судя по всему, был виден… и слышен… только ей одной…
— Не поступайте так со мной, прошу вас!.. — вымолвил призрак «кофейницы».
Дежурная дама раздражённо отмахнулась от видения, да не один раз. Стояла и махала огромными сильными ладонями, как лопастями. Это тоже было замечено и всячески обсмеяно окружающими — ведь остальных галлюцинации не мучили.
Повращав глазами и вовсе озверев, мученица заорала:
— Тьфу на вас на всех! На всех вас и на вашу директрису — тупую и чопорную… солдафонку!
Она убежала, а другая дежурная дама, её сменщица, совершенно трезвая и, видимо, крайне бесчувственная к бедам коллег, с выражением крайнего ужаса и гадливости на лице, поверх очков, ещё долго пялилась ей вслед…
Глава 23 Розовая ворона
Следующей ночью яркий лунный свет всё так же свободно проникал в помещение дортуара «кофейниц» сквозь незанавешенные окна. Верочка, подруга «мадмуазель Ворониной», не спала. Глазами, полными слёз, она смотрела на пустую Шурочкину кровать. Остальные «кофейницы» спали. Бонна ворочалась, храпела, хмурилась во сне — видно, от каких-то неприятных видений.
Верочка стала тихо шептать:
— Шурочка, ну где же ты? Неужто умерла?!
Едва прикрытая оконная форточка распахнулась, и в дортуар влетела прозрачная розовая ворона, уселась на Шурочкину кровать. Вместо того чтобы испугаться, Верочка обрадовалась:
— Мадмуазель ворона, вы Шурочку не видели? Вы ведь летаете, где вам вздумается!
Ворона разинула клюв, заговорила голосом «мадмуазель Ворониной»:
— Это же я, Шурочка, твоя лучшая подруга! Верочка, не плач, мне сейчас гораздо лучше, чем тебе… Меня теперь никто не обижает…
Призрак вороны превратился в призрак Шурочки.
Верочка вскочила на кровати.
— Так ты, всё-таки, умерла? Ты на том свете? В раю?
Привидение исчезло. Верочка, сильно расстроившись, продолжала громко шептать:
— Шурочка, погоди! Погоди, не исчезай пока! Ты же мне ещё не всё сказала!
Бонна, лежавшая лицом к стене, перестала храпеть, открыла глаза. Затем она вскочила, зажгла лампу.
— Всем встать!
«Кофейницы» проснулись почти одновременно, вылезли из коек, построились по стойке «смирно» — не впервой! Бонна бешеным взглядом обвела помещение. Затем она, став на колени, начала ползать, изучая подкроватное пространство.
— Где эта мерзавка?!
«Кофейницы» молчали. Испуганно, совершенно не хихикая. Наконец, Верочка отважилась спросить:
— Кого вы ищете, мадам?
Бонна метнула в её сторону ненавидящий взгляд.
— Я слышала ваши голоса! Мадмуазель Пирогова, вы ведь буквально только что разговаривали со своей подругой, мадмуазель Ворониной!
Верочка пожала плечиками.
— Вам послышалось, мадам!
— Мадмуазель Пирогова, прошу не издеваться! Живо говорите, где находится ученица Александра Воронина! Где она прячется, а? Отвечайте!
Верочка вдруг вспомнила, что Шурочка не жаловалась, а наоборот, была очень рада новому месту.
— Не ругайтесь, мадам, лучше сразу отведите меня в чулан… как Шурочку…
— Ну да! Я вас отведу в чулан, вы там таинственным образом растворитесь, а мне потом перед судом стоять? Вы этого мне желаете?! Не выйдет! Завтра же пойдёте на приём к директрисе, а сейчас — все по койкам! Живо!
«Кофейницы» радостно запрыгнули в кровати. Бонна погасила свет, легла сама.
А за окном уже брезжил рассвет. Его лучи пронизывали коридор. Пьяная мадам Курятникова, дежурившая накануне в том же коридоре, шатаясь, снова брела к дортуару «кофейниц», неустанно бормоча: