— Не бойтесь, барышня, не вырывайтесь, а лучше расскажите нам, что вы тут забыли и как вас звать! Как ваша фамилия?

— Я Пирогова Вера, ученица второго класса… Ищу подругу Шурочку… Шурочку Воронину…

— Ту, которую заперли в чулане?

— Вы нашли её?!

Архип нервно закашлялся.

— Э-э-э… Понимаете, мамзель… Как бишь вас зовут?

— Вера Пирогова!

— Так вот, мамзель Вера, Шурочку вашу, то бишь мамзель Шуру, до сих пор так и не нашли, и меня за это, кажется, посадят…

— Уверяю вас! Никто вас не посадит! Вы просто найдите мне её — и всё!

— Легко сказать, да трудно выполнить, мамзель! Вы сами-то её после того видали?

— После чего?

— Ну, после того, как она… якобы пропала… После того, как мы с мадам вчерашней ночной дежурной её в чулане заперли?

— Не-е-е-ет…

— Вот видите! А от нас хотите невозможного! Я скорей поверю, что через неделю буду тюремную робу носить, чем в то, что ваша подружка найдётся.

— А вот и напрасно! Дежурная дама, которая её заперла, следующей ночью тоже дежурила… Добровольно на вторую ночь осталась!

— И что?

Друзья хитровато переглянулись. Надо же, как быстро сплетни разлетаются.

— Она твердит всем подряд, что видела этой ночью Шурочку в коридоре около нашей спальни!

— Твердит, говорите?

— Да! Непрестанно всем рассказывает об этом, я уже несколько раз слышала!

Архип и косарь дружно хмыкнули.

— А мы вот ничего такого не слыхали!

— Не слыхали мы, мадмуазель, пьяные валялись… Пьянчуги мы!..

Верочка снисходительно глянула на них, вздохнула.

— Ну что ж… Тогда, с вашего позволения, господа, я пойду дальше… искать мою пропавшую подругу…

Верочка, состроив печальную гримасу, пошла прочь.

Архип и косарь снова хмыкнули.

— Чудная девчонка!

— Знамо дело чудная!

У двери с надписью «Директриса» никого не осталось, следователь заканчивал приём. Архип и носатый косарь, дождавшись выхода последнего подозреваемого, вошли без стука.

— Наше вам почтение, Владислав Акимович!

Всегда невозмутимый следователь мало удивился.

— А, это вы! Как я погляжу, теперь ко мне по двое ходить будут, целыми процессиями!

— Друзья присели на предложенные стулья. Косарь начал говорить.

— Не серчайте, Владислав Акимович, на Архипа. Можно мне рассказать за него, как всё было? А то он во второй раз… не решается про одно и то же повторять…

— Это почему же не решается? Такая нерешительность вовсе не в его пользу!

Косарь взмолился:

— Не серчайте, Владислав Акимович, а?

Следователь вытер лысину платком.

— Пока ещё не серчаю. Но, может статься, скоро осерчаю. Всё будет зависеть от ваших показаний.

— Хорошо… Мои показания… То есть, показания Архипа будут такие…

Следователь недовольно поморщился.

— Показания Архипа должен озвучивать сам Архип, раз уж он тут!

Косарь скорчил болезненную мину.

— Но он не может… пока…

— Что? Губы слиплись? Рот не раскрывается?

— Да нет… он… побаивается…

— Ах, побаивается! Значит, чувствует за собой какую-то вину! Он, видите ли, побаивается! А запирать ребёнка одного в чулане — не побаивался?!

Архип разлепил губы.

— Мне приказали…

Следователь с устатку вскипел, три часа допросов не прошли даром.

— Прошу покороче! Кто приказал вам запереть девочку в чулане? В ходе первого допроса вы ничего такого не говорили. Вы лишь сказали, что ключи были у вас…

— Истинно были…

— И только у вас?

— Нет, ключи от чулана есть ещё у… четверых работников… или даже у пятерых…

— Да? Что же вы раньше этого не сказали? Я прекрасно помню вашу фразу: «Ключи всегда у меня, только у меня, и все об этом знают».

Архип вздохнул.

— Я хотел сказать, что мои ключи всегда при мне. А про чужие ключи я понятия не имею. Простите великодушно, с испугу наплёл небылиц… Мерзавец я, негодяй, скотина и больше никто…

Косарь снова вмешался.