— Не может быть, чтоб эта дура совсем пропала! Дрыхнет уже в своей кровати, ручаюсь!

В эту минуту из спальни «кофейниц» вышел призрак Шурочки. Пару секунд постоял посреди коридора, затем растворился в лучах нарождавшегося дня. Дежурная дама икнула, схватилась за сердце.

— Ну! Что я говорила! Такие прохвостки не исчезают! Они рождаются лишь с одной целью: бесить порядочных и здравомыслящих людей!.. Под суд их всех надо отдавать, этих мерзавок, а не в чуланах прятать…

Ещё долго бегала мадам по коридорам, каркая. И накаркала.

Накаркала мадам себе того, чего желала ближнему своему.

Тем же утром, ближе к полудню, в институте появился следователь. С благословения хозяйки заведения он выбрал для допросов именно ту крохотную комнатёнку, в коей, не так уж и изредка, имели место посвящения в наушники и… в фавориты!

О посвящениях и посвящённых следователю ещё не успели доложить, а посему он вообразил, что занимает весьма почётную комнату, которую неплохо было бы украсить зелёной лампой, принесенной из дома.

В самый первый свой рабочий день он пришёл без опозданий. Директриса показала ему, где какие канцелярские и другие принадлежности находятся.

Затем, вежливо и долго постучав, пришёл Архип — ему первому предстояла встреча со следователем.

Директриса, схватив дворника за плечо, шепнула:

— Ты его не очень-то робей, а то подумает, что часть вины на тебе, всё-таки, есть…

— Постараюсь не заробеть, госпожа директриса, но…

— Что?

— Боязно как-то!

— Почему?

— Я со следователями сроду не общался!

— Пустое! Если уж ты наших бонн не боишься, то следователя и подавно не заробеешь. Следователи народ опытный, вежливый, разговаривать с людьми умеют… И к тебе надлежащий подход будет найден, не сомневайся, особенно если будешь звать его по имени: Владислав Акимович…

Она проводила дрожащего от страха дворника в секретный соседний покой.

Архип уже с порога начал кланяться.

— Здравия желаю, Владислав Акимович…

Директриса громко объявила:

— Сейчас прикажу горничной принести нам чаю — всем троим!

Следователь нервно передвинул папки на столе.

— От чая никогда не отказываюсь, но сегодня, простите великодушно, чрезвычайно стеснён во времени. У меня на всё про всё три часа, не более!

Хозяйка заведения смутилась.

— Как изволите, я просто не хотела нарушать закон гостеприимства. Неужели же так и не выпьете чаю? Ведь впереди у вас кропотливая работа…

— За гостеприимство чрезвычайно благодарен, однако… Попросил бы вас на время удалиться в коридор!

— Меня?!

— Такова процедура следствия. Допрашивать подозреваемых положено тет-а-тет, то бишь с глазу на глаз, не обессудьте!

Он вынул из папки листок бумаги, протянул его директрисе.

— Пока я буду беседовать с одним из ваших работников… Как его звать-величать?

— Это наш дворник, Архип Голубцов…

— Пока мы с господином Голубцовым будем обсуждать ваше из ряда вон выходящее событие, вас, госпожа директриса, я попросил бы позвать остальных — согласно списку, который вы изволите в руках держать…

Директриса с ужасом просмотрела список.

— Но тут гораздо большее количество подозреваемых персон, чем я вам писала в рапорте!

— Может быть, моя ремарка покажется вам странной, но мне, по долгу службы, полагается самому решать, кто подозревается, а кому не стоит волноваться…

Директриса с ещё большим усердием перечитала в список.

— И моё имя тут… указано… Полагаю, это ошибка?

— Ошибки нет, ваше имя я записал в самом конце! В ходе допроса мы получим много всяких показаний, а затем с удовольствием услышим ваши соображения. Они-то наиболее ценными окажутся, полагаю…

Директриса направилась к двери.

— Не смею перечить! Пойду, созову всех, кого вы обозначили в списке!

Она гордо покинула кабинет.

Через пару минут после ухода директрисы госпожа Курятникова стояла под её дверью, держась за голову и бормоча проклятия. Как бы не замечая ни длинной очереди за собой, ни любопытных глаз, вкупе с ушами.

— Чёрт! Не было печали!.. Дёрнуло же меня вчера водки принять! Теперь злорадствовать будут, все, кому не лень…