Он направляется к столу, прихватив с собой журнал и томик Куприна.

Маша с отвращением смотрит на свой дневник, к которому даже боится притронуться.

— Так вот, дорогие мои детки, хочу вам напомнить, если кто забыл… Нам еще надо досдать двести килограммов макулатуры, — сказал учитель.

По классу пронесся вздох неудовольствия.

— А когда мы поедем на экскурсию… ну, как ее… ну ту, которую мы выиграли за первое место, — поинтересовался ученик по кличке Помидор.

— У тебя язык заплетается, словно ты белены объелся, — грубо и насмешливо сказал педагог. — Твой вопрос нужно сначала перевести на русский язык. Кто переведет? Кто у нас грамотный?

При этом учитель с явной издевкой посмотрел на загрустившую и одинокую Карнаухову на последней парте, у которой мама преподает русский язык и литературу.

— Карнаухова, переведи нам, пожалуйста…

— Помидор, ой… Вася спрашивает, когда мы поедем на экскурсию на Орловско-Курскую дугу, которой нас наградили за то, что мы заняли первое место в смотре строевой пионерской песни, — скучным голосом сказала ученица.

— Спасибо… Садись, Карнаухова.

— А, правда, когда мы уже поедем… Наобещали тут… — послышались голоса из класса.

— Поедем, обязательно поедем, ребята. Но только в мае, поближе ко Дню Победы…

…В комнате Маши горит настольная лампа.

Маша в простенькой ситцевой ночной рубашке в мелкий цветочек, ворот который оторочен тоненьким кружевом, с распущенными волосами лежит и о чем-то думает.

По левую руку от нее на кровати лежит учебник «Географии» (для конспирации).

По правую руку — томик Куприна, раскрытый на произведении, которое называется «Суламифь».

Девочка рассуждает вслух.

— Тут какая-то должна быть разгадка… Не случайно же мне это… чудовище ее два раза подсовывает. Он зачем-то хочет, чтобы я это прочитала. Интересно, зачем? Здесь про какого царя Соломона написано. Про царицу с некрасивыми волосатыми ногами… Про то, что у царя было много рабынь и наложниц. Ну, с рабынями все ясно. А кто такие наложницы? Надо бы спросить у кого-нибудь… И еще про какую-то Суламифь, которая влюбилась в этого царя… Я, конечно, не все прочитала. Больше пролистала. И Суламифь эта какая-то странная… Ей тринадцать лет. Нет, чтобы влюбиться в такого же мальчика, как она сама. Как я, например, в Женечку. Так она влюбилась в какого-то почти старого царя…

Маша вдруг замирает на мгновение, а затем опять начинает нервно перелистывать книжку.

Девочка выхватывает вдруг строчку и начинает читать вслух.

«Сильный ветер срывается в эту секунду и треплет на ней легкое платье и вдруг плотно облепляет его вокруг ее тела и между ног. И царь на мгновенье, пока она не становится спиною к ветру, видит всю ее под одеждой, как нагую, высокую и стройную, в сильном расцвете тринадцати лет, видит ее маленькие, круглые, и крепкие груди и возвышения сосцов, от которых материя лучами расходится врозь»…

На этих словах Маша останавливается, задумывается.

Затем встает с кровати и подходит к трюмо. Не спеша, приподнимает ночную рубашонку до уровня шеи и сразу в трех зеркалах отражается ее хрупкое тельце.

В это время до ее слуха долетают шаги и голоса.

Маша быстро ныряет в постель, прячет под подушкой томик Куприна, а в руки берет учебник «Географии».

Дверь распахивается, и входят старшие сестры и мама.

— Вот моя самая прилежная ученица! — говорит мама, видя учебник «Географии» на кровати дочери.

— Смотри, не перезанимайся, подруга, — сказала старшая сестра Женя, нежно щелкнув Машу по носу.

— Ах, какие у тебя волосы, — сказала средняя сестра Валя, беря в руки прядь густых Машиных волос. — Ну, и я спать пошла. А что и через две закрытые двери пианино тебе все равно мешает заниматься?

— Еще как…

— Ну, извини, — сказала Валя. — Ничего не поделаешь. Ты же знаешь, что я должна играть несколько часов в день, иначе мне в музыкальное училище не поступить. А потом — и в консерваторию…

Сестры уходят.

— У тебя все хорошо в школе? — обеспокоенно спросила мама. — Ты какая-то скучная в последнее время… И сестрички это заметили.

— Все нормально… Я просто устаю, мам… Школа, уроки, кружки, всякие поручения — то октябрята, то стенгазета.

— Может, хотя бы танцевальный кружок бросишь? — попросила мама. — Ты такая худенькая, а танцевать — много сил надо.

— Я лучше… школу брошу, — в сердцах вырвалось у Маши. — А танцевать — ни за что… Мне так нравится. И к тому же наша руководительница говорит, что танцы развивают в девочках красивую осанку и грациозность движений.