Он поковырял пальцем в дырке от пули, которая пробила кукушку.

— Я могу исправить, — сказал Винтик. — У вас отвертка и пассатижи есть?

— Какие пассатижи! — рассердился Таблеткин. — Там больной умирает, а он тут со своими пассатижами!

— Ну, тогда приступим к делу, — сказал Патрон, подходя к Вруше.

— Я вам ничего про Hиктошку не расскажу! — прошептал Вруша.

— Что?! — хором закричали Винтик, Торопыга и Патрон. — Ну-ка, Булька!

— Стойте! — остановил их Знайка. — Это он говорит, что расскажет всё. Продолжай.

— То есть как?

— Так! Он ведь всегда говорит неправду. Значит, если он говорит, что не расскажет ничего — значит, он расскажет всё!

— А-а-а... ну, тогда... Я не против.

Патрон развел руками.

— Hиктошка не жил здесь неделю, — заговорил Вруша.

Казалось, больше уже некуда, но от стыда он стал еще в два раза краснее.

— Он не жил здесь неделю. Не уехал сегодня в одиннадцать утра. Не в автомобиле. И я не дал ему с собой еды. И заправил топлива, чтобы хватило совсем на чуть-чуть.

— А в какую сторону он поехал?

— Не по той дороге, что начинается возле столба, на краю луга. Она прямо в Цветоград идет.

— Как же так? — удивился Торопыга. — Ведь Hиктошка даже машину водить не умеет.

— Ну, может, он научился, — предположил Патрон.

— Да ты что? Ты знаешь, сколько этому нужно учиться? А потом еще экзамен сдавать. У меня из десяти коротышек только один экзамен проходит.

— Да подожди ты, Торопыга, со своими экзаменами! — перебил его Знайка. — Правдюша, эта дорога действительно ведет в Цветоград? Мы ведь приехали совсем с другой стороны.

— Конечно! — ответил Вруша.

— То-то и оно, что нет, — сказал Правдюша. — Она ведет невесть куда и теряется где-то в полях. Честно говоря, я по ней ни разу не ездил.

— Значит, так, — сказал Знайка. — Hиктошка уехал на машине по дороге, которая начинается за хлевом и которая вовсе не ведет в Цветоград. Топлива у него полно, еды тоже. — Когда это было? — обратился он к Вруше.

— В десять не утра. То есть, тьфу... не в десять утра.

Вруша совсем заврался.

— Ну, наконец-то! — обрадовались все. — Теперь нам всё ясно.

За окном сверкнула молния и ударил гром — с такой силой, что в хлеву замычали коровы, а в курятнике закудахтали куры.

— Едем! — сказал Знайка. — Мы должны догнать Hиктошку, пока он не заехал на автомобиле невесть куда. А автомобиль-то у него хороший?

— Это не Солидолыча автомобиль, — пояснил Вруша.

— Ах, этого чудилки с пенками? — удивился Знайка. — Ну ладно, времени совсем нет, вот-вот ливанет, да и темно стало совсем.

Правдюша вызвался везти их на тракторе.

— Погодите! А как же аппендицитный больной? — спросил Таблеткин. — Неизвестно сколько продлится преследование Hиктошки на тракторе. У него может перитонит начаться. Нет, так дело не пойдет.

— А откуда у Hиктошки перитонит?

— Это, вообще, что такое?

— Да не у Hиктошки, а у больного. Если аппендицит не вырезать, то начнется перитонит, и тогда кранты.

— Я повезу тебя к больному! — крикнул Вруша.

— Ты? Ты же все время врешь!

— Нет, я не все время.

— Ну вот, опять врешь...

— Ну, я больше не буду...

— Снова соврал!

— Но должен же кто-то доктора отвезти в Цветоград!

— Ладно, пусть Вруша его везет, — согласился Знайка. — Другого выхода нет. Только пускай по дороге молчит, тогда он не сможет врать.

На том и порешили. Вруша с доктором вскочили в машину, на которой Правдюша ездил в Цветоград, и укатили. Проехав мимо автомобиля Винтика, они подобрали докторский халат и чемоданчик. Остальные малыши погрузились в трактор и выехали по следу Hиктошки.

— А у нас нет какой-нибудь Hиктошкиной вещи? — спросил охотник Патрон.

— Это еще зачем?

— Если вдруг нужно будет его искать по запаху, Булька смог бы. Только для этого ему нужно дать понюхать что-нибудь Hиктошкино.

— Нет, ничего нет, — сказал Правдюша. — Может, у Вруши что-нибудь осталось, но их теперь не догнать — трактор медленнее автомобиля едет.

Ах да, я забыл сказать, что перед тем, как уехать, Вруша подошел к каждому и попросил у него прощения. Вообще, как следует навравшись, Вруша пришел в отличное настроение. У него всегда так бывало. Он весело бегал по комнате и напевал:

Никогда не буду врать,

Буду врать, буду врать.

Больше никогда не врать,

Тот кто врет — балда!

— Ага, как же! — насмехался охотник Патрон, глядя на развеселившегося вруна. — Так мы тебе и поверили.