«Возможна ли женщине мертвой хвала?..»: Воспоминания и стихи
вернуться

Ваксель Ольга Александровна
Шрифт:

«Мне жаль, пришел конец зимы…»

Мне жаль, пришел конец зимы С ее медлительными вечерами… Лёт белых эльфов в яркой черной раме Под желтый свет из лиловатой тьмы. …………………………………………… Читайте объявление: внаймы Сдается дача в Павловске, у парка. Картина мне представилась так ярко, Что вот жалею о конце зимы. Но только в Павловск — ни за что на свете! Так полны прошлого мосты, дорожки эти Встают из памяти запорошенной тьмы. Поэтому пребудем же немы, Следя ликующего света нарастанье, Целуя нежные снежинки на прощанье, Расцветшие у бледных уст Зимы.

«Люблю, оторвавши глаза от книги…»

Люблю, оторвавши глаза от книги, Увидеть, что за окнами уже поголубело, И тень абажура изящнейший выгиб Чертит на скатерти ярко-белой. Мне так хорошо, так удивительно спокойно, И верится в будущее, как ребенку. Вот увидите — стану живой и стройной, Снова буду искрящейся и тонкой. Вспоминаю, что только что пробило восемь, Надо подбросить в огонь полено. И так радостно видеть, что в комнате просинь Очаровательного земного плена. 10 марта 1923

«Я жду тебя, как солнечного мая…»

Я жду тебя, как солнечного мая, Я вижу о тебе мучительные сны, Не замечаю медленной весны, К губам цветы разлуки прижимая. И все-таки могу еще уйти, Как раненая упорхнуть голубка, А ты не выплеснешь недопитого кубка, Не остановишься в стремительном пути. «Источник благодати не иссяк», — Сказал монах, перелистнувши требник… Служитель церкви для меня — волшебник, А ты — почти разоблаченный маг. И боль, что далеко не изжита, Я претворю в безумье. Сила Растет… Я дух не угасила, Но я изверилась и вот почти пуста. 27 марта 1923

«В мое окно влетел весенний ветер…»

В мое окно влетел весенний ветер, Душистый ветер, влажный и морской. А странно мне, что есть еще на свете Благоуханный своевольный ветер, Не потревоженный ни болью, ни тоской. В земле ростки Моей тоски И горечь-боль. Откройте двери. Я в силах верить, Что нет неволь. 16 апреля 1923

«Как серая бабочка, маленький страх…»

Как серая бабочка, маленький страх На голубом окошке трепещет… Всё ясней становятся вещи В медленных вздохах утра. Совершенно беззвучный голос затих, Можно еще рассеянно слушать, Как в тела возвращаются души, Вздрагивая по пути. 25 апреля 1923

«Отдаюсь опять бездорожью…»

Отдаюсь опять бездорожью, Вот беру котомку и посох, Чтоб ответа на все вопросы Не затмить сияющей ложью, И вдыхаю прозрачный воздух, Легкий воздух, темный и чистый, Надо мной только свод ветвистый, Подо мной голубые звезды. 25 апреля 1923

«Снова на крышах снег…»

Снова на крышах снег. Холод проник опять, Если б увидеть тебя Хоть во сне. Буду молчать. И ждать Белой первой зари, Скован бредовый крик Слоем льда… Вырос ужас во мне, Первый ужас земной… …………………………… Каждому суждено Видеть снег. 25 апреля 1923

«Даже солнце меня не согреет…»

Даже солнце меня не согреет, Вот уж сердце почти не бьется, Я упала… и дно колодца Углубляется все быстрее. Замыкаясь за мной, запястье Наверху сужается плавно… А возможны были недавно Для меня и покой и счастье. 25 апреля 1923

«…И будут утра свежие пьяны…»

…И будут утра свежие пьяны, Неповторяемым и дивным опьяненьем, А в эти дни да будут свершены Земные празднества, наполненные пеньем. И улетит весенняя печаль В страну ночей струящегося мрака, И лето нежное насыплет на плеча Крупинки черные оранжевого мака. И станут чудеса понятными толпе, И множество слепых прозреет разом — Мне не молчать — я не могу не петь, Молчит один мой осторожный разум. 27 апреля 1923

«За слезы многие меня накажет Бог…»

За слезы многие меня накажет Бог; Я столько трачу сил на темное горенье, Что каждый страждущий меня б отметить мог Печатью холодности и презренья. Все боли, сжегшие меня, ничтожны и мелки, Но малый мир я не могу разрушить. И голоса звучат все реже и все глуше В просветы алые безвыходной тоски. 27 апреля 1923