Мистеръ Александеръ Бриггсъ не замедлилъ выразить несогласіе на это предложеніе. пр всемъ своемъ искреннемъ почтеніи къ мистеру Перси Ноаксу, какъ частному лицу, онъ полагалъ, что не должно было бы препоручать ему, мистеру Перси Ноаксу, такую огромную власть (всеобщее неудовольствіе). Мистеръ Бриггсъ полагалъ, что въ предназначаемомъ достоинств мистеръ Перои Ноаксъ не будетъ дйствовать съ надлежащею справедливостью, безпристрастіемъ и благородствомъ; при этомъ онъ просилъ, чтобы слова его не принимались въ дурную сторону, потому что они сказаны были безъ всякаго намренія оскорбить особу мистера Перси Ноакса. Мистеръ Гарди защищалъ своего достойнаго друга голосовъ, сдлавшимся отъ душевнаго волненія и грога не совсмъ-то внятнымъ. Наконецъ, для скорйшаго окончанія дла, предложено было сдлать выборъ по большинству голосовъ: оказалось, что одинъ только голосъ изъявилъ несогласіе, а потому мистеръ Перси Ноаксъ провозглашенъ былъ избраннымъ, вслдствіе чего онъ и занялъ президентскій стулъ.

Дйствіе митинга продолжалось теперь съ величайшей быстротой. Президентъ объявилъ, по составленной имъ смт, приблизительныя издержки на поздку, и каждый изъ присутствующихъ подписался на уплату своей доли. Потомъ слдовало разршить вопросъ: должно ли нанять на этотъ случай пароходъ «Эндиворъ»? И снова мистеръ Александеръ Бриггсъ представилъ изъ себя оппозиціонную сторону: вмсто слова «Эндиворъ», онъ предложилъ написать «Фляй»; но предложеніе его было отвергнуто. Наконецъ началась самая важная церемонія, а именно: балотировка предлагаемыхъ членовъ общества. Для этой цди въ темномъ углу комнаты на стол поставили чайницу и каждому изъ присутствующихъ вручили по дв шахматныя пшки; одну черную, а другую блую.

Вслдъ за тмъ президентъ съ величайшей торжественностію прочиталъ слдующій списокъ гостей, которыхъ предложилъ къ избранію: «мистриссъ Тонтонъ и ея дв дочери, мистеръ Визаль и мистеръ Симсонъ». Съ почтеніемъ приступили къ балотировк, и оказалось, что мистриссъ Тонтонъ и ея дв дочери получили черныя пшки. Мистеръ Перси Ноаксъ и мистеръ Гардм обмнялись взглядами.

— Приготовленъ ли вашъ списокъ, мистеръ Бриггсъ? спросилъ президентъ съ соблюденіемъ величайшаго достоинства.

— Къ вашимъ услугамъ, отвчалъ Александеръ, передавая списокъ съ слдующими именами: — мистриссъ Бриггсъ и ея три дочери и мистеръ Самуель Бриггсъ.

Прежняя церемонія повторилась еще разъ, и — о, чудо! — на долю мистриссъ Бриггсъ съ ея дочерью выпали также черныя вшки. На лиц мистера Александера Бриггса отразилась безсмысленность, а остальное общество выражало крайнее изумленіе при этомъ непостижимомъ обстоятельств.

Балотировка продолжалась; но одно маленькое обстоятельство, котораго мистеръ Перси Ноаксъ не предвидлъ при самомъ начал, помшало систем разработываться такъ, какъ онъ воображалъ: черныя пшки выпадали почти каждому. Мистеръ Александеръ Бриггсъ, побуждаемый чувствомъ возмездія, употреблялъ при каждомъ случа дарованную ему власть исключать изъ общества предлагаемыхъ гостей, и результатъ былъ такого рода, что посл трехъ-часовой безпрерывной балотировки только три джентльмена удостоились избранія. Что прикажете длать въ такомъ затрудненіи? оставалось два средства: или предоставить весь планъ совершенному разрушенію, или окончить дло полюбовнымъ образомъ. Послднему средству всего скоре можно было отдать преимущество, и потому мистеръ Перси Ноаксъ предложилъ прекратить балотировку, но чтобы каждый джентльменъ объявилъ попросту, безъ затй, кого онъ намренъ привести съ собой. Предложеніе было принято съ радостью. Тонтоны и Бриггсы получили право участвовать въ прогулк, - и общество сформировалось.

Слдующая среда назначена была для торжественнаго дня, и ршено было единодушно, что каждый членъ комитета будетъ носить на лвой рук бантъ изъ голубыхъ флорансовыхъ лентъ. Изъ объявленія мистера Перси Ноакса оказывалось, что пароходъ, предназначенный для поздки, принадлежалъ Общей Пароходной Компаніи и стоялъ у пристани подл таможни, и такъ какъ мистеръ Перси предложилъ, чтобы обдъ и вина были доставлены лучшимъ оффиціянтомъ, то, cъ общаго согласія, ршили, что онъ, мистеръ Перси Ноаксъ, явится на пароход къ семи часамъ утра назначеннаго дня, для наблюденія за распоряженіемъ, а остальные члены комитета съ избраннымъ обществомъ прибудутъ къ девяти часамъ. Грогъ повторился еще разъ; присутствующіе молодые люди произнесли нсколько праздничныхъ спичей; президентъ получилъ искреннюю благодарность, — и митингъ разошелся.

Во все это время стояла прекрасная погода, которая и продолжалась. Прошло воскресенье, и Перси Ноаксъ сдлался необыкновенно дятеленъ и суетливъ, и находился въ безпрерывномъ движеніи около пароходной пристани, къ крайнему изумленію писцовъ и къ величайшей выгод голборнскихъ извощиковъ. Наступилъ вторникъ, и безпокойству мистера Перси Ноакса не было пpeдла: каждую минуту онъ подбгалъ къ окну посмотрть, не набгаютъ ли облачки на лазурное небо; а мистеръ Гарди привелъ въ изумленіе цлый кварталъ, заучивая, въ комнатахъ президента, новые куплеты, приличные предстоящему торжественному случаю.

Въ эту ночь тревоженъ былъ сонъ мистера Перси Ноакса: ему безпрестанно грезились смутныя виднія то отходящихъ отъ пристани пароходовъ, то гигантскихъ часовъ со стрлкой, указывающей на четверть десятаго, то безобразное лицо мистера Александера Бриггса, выглядывающаго черезъ бортъ парохода и оскалившаго зубы, какъ будто въ насмшку надъ его безплодными усиліями вскарабкаться на падубу. Наконецъ, мистеръ Перси Ноаксъ сдлалъ послднее усиліе — и проснулся. Яркое солнце весело озаряло его спальню, и мистеръ Перси Ноаксъ въ тотъ же моментъ схватился за часы, въ страшномъ ожиданіи увидть, что зловщія грёзы его осуществились.

Было только пять часовъ: Перси расчиталъ время, положивъ полчаса на туалетъ; а такъ какъ утро было прекрасное и отливъ былъ въ полномъ своемъ дйствіи, то мистеръ Ноаксъ ршился свободно прогуляться до переулка Страндъ и оттуда отправиться на лодк къ пароходу.

Онъ одлся; торопливо представилъ извинительную причину, что не будетъ завтракать, и вышель изъ квартиры. Улицы имли такой опустлый видъ, какъ будто толпы народа въ послдній разъ наполняли изъ наканун. Только изрдка показывались въ нкоторыхъ мстахъ подмастерья, выбжавшіе на улицу съ заспанными глазами, чтобъ открыть ставни, изрдка встрчались блюстители порядка, или молочницы, медленно пробирающіяся по улиц. Слуги не начинали еще ни чистить дверей, и разводить огней, — однимъ словомъ, Лондонъ представлялъ изъ себя картину совершеннаго опустошенія.