Между самаритянами, предложенный Филиппу помощь въ его стеснённыхъ обстоятельствахъ, онъ любитъ вспоминать имя живописца Ридли, котораго онъ нашолъ однажды сидящимъ съ дтьми и рисующимъ для нихъ,

Если бы эти дти сохранили рисунки Ридди, я не сомнваюсь, что они получили бы отъ нихъ десятки фунтовъ; но, видите, имъ хотлось поправлять рисунки собственными ручонками. Они разрисовывали солдатъ жолтой краской, лошадей синей и т. д. На лошадей они сажали солдатъ собственнаго изобртенія. Когда горячка прошла, глаза Шарлотты съ любовью останавливались на этихъ рисункахъ; она показывала ихъ своимъ друзьямъ и говорила:

— Не правда ли, вашъ малютка показываетъ необыкновенный талантъ въ рисованью? Мистеръ Ридли это говорятъ.

Но кром рисунковъ, Ридли предлагалъ своимъ друзьямъ то жe, что и докторъ Гуденофъ. Кто говоритъ, что свтъ холоденъ? Есть и солнце и тнь. Небо, посылающее бдность и болзнь, посылаетъ состраданіе, любовь и помощь.

Во время болзни Шарлотты, Сестрица оставляла её только на одинъ день, когда больной стало лучше. Мистриссъ Шарлотта была такъ больна, что по мннію доктора Гуденофа, если бы не попеченія мистриссъ Брандонъ она разсталась бы съ этимъ міромъ и оставила бы Филиппа и осиротлыхъ дтей. Шарлотта стала поправляться, могла уже принимать пишу и ей особенно понравились цыплята, присланные изъ деревни, какъ, сообщила ей сидлка.

— Врно отъ сэра Джона Рингуда? сказала мистриссъ Фирминъ, вспомнивъ подарки, присылаемые съ Беркелевскаго сквэра, баранину и рпу.

— Ну, кушайте и будьте благодарны! отвчала Сестрица, качавшая малютку и показывавшая его восхищоннымъ брату и сестр.

Черезъ три дня посл своего временнаго отсутствія, когда мистриссъ Брандонъ сидла возл постели больной, въ спокойной улиц послышался стукъ колёсь экипажа, остановившагося у дверей, дома, Филиппа.

— Это должно быть добрые Рингуды, сказала мистриссъ Филиппъ.

— Тише! вамъ надо быть спокойной, замтила сидлка. Изъ экипажа вышли мущина и дама съ большой корзиной, наполненной горохомъ, масломъ, зеленью, цвтами и другими сельскими произведеніями, и позвонили въ колокольчикъ. Филиппъ отворилъ дверь; дти, но обыкновенію, поплелись за нимъ.

— Ахъ, мои душечки, какъ вы выросли! закричала дама.

— Кто прошлое помянетъ, тому глазъ вонъ. Дайте мн вашу руку, Филиппъ, вотъ вамъ моя рука! Моя жена привезла вамъ изъ деревни масла и разныя разности для вашей супруги. Надюсь, вамъ понравились цыплята. А вы какъ, здоровы ли?

Слёзы катились по щекамъ этого добраго человка. Мистриссъ Мёгфордъ также была очень красна и взволнована. А дти говорили ей:

— Мама теперь лучше. У насъ есть маленькій братецъ, онъ плачетъ теперь наверху.

Мистриссъ Мёгфордъ выложила своё приношеніе для заключенія мира: морковь, цыплятъ, ветчину, масло. Она плакала.

— Намъ сказала Брандонъ, говорила она. — Разсказала она намъ, какъ вс ваши знатные-то люди бросили васъ, а вы опять поссорились, негодный человкъ. Я и говорю Мёгфорду: "Подемъ къ этой душечк, Мёгфордъ." Вотъ мы и пріхали. Вотъ вамъ, дти, два пирожка. Какъ они выросли!

Сидлка явилась изъ верхнихъ областей, держа на рукахъ свёртокъ изъ кашмировой шали, который раскрывается и обнаруженное существо провозглашается восхитительно-прелестнымъ, "совершенно какъ Эмили мистриссъ Мёгфордъ".

— Я говорю, началъ Мёгфордъ:- что прежняя должность опять ваша. Тотъ другой не годятся. Занялъ у меня деньги, а глазъ ни кажетъ съ тхъ поръ. Мы оба были неправы и должны помириться — моя жена это говорятъ.

— Аминь! сказалъ Филиппъ, пожавъ руку этого честнаго человка,

Въ слдующее воскресенье Филиппъ, Сестрица и двое дтей пошли въ церковь, и когда пасторъ произнёсъ: "Возблагодаримъ Господа за Его недавнія милости", Филиппъ Фирминъ еще разъ сказалъ: "Аминь!" отъ всего сердца и стоя на колнахъ.

Филиппъ билъ чрезвычайно тронутъ великодушіемъ и добротою своего прежняго хозяина. Онъ говорилъ, что обязавъ этимъ мистриссъ Брандонъ. Это они примирила его съ его врагомъ. Другіе предлагали деньги. Мистриссъ Брандонъ доставила ему работу, а не милостыню. Его промежутокъ бдности былъ такъ коротокъ, что онъ не имлъ случая занимать деньги.

Итакъ Филиппъ съ большимъ смиреніемъ завялъ прежнее мсто въ контор Пэллъ-Мэлльской газеты.

По милости холодности, возникшей между Филиппомъ и его отцомъ о различныхъ взглядахъ на счотъ подписи Филиппа, старикъ не писалъ уже векселей на имя сына. Гёнтъ такъ любилъ доктора Фирмина, что не могъ долго находиться съ нимъ въ разлук. Безъ доктора Лондонъ былъ страшною пустыней для Гёнта. Мы вс очень обрадовались, когда онъ опять ухалъ въ Америку.

Итакъ теперь другъ Филиппъ опять имлъ работу, хотя едва могъ кормить своимъ жалованьемъ жену, дтей, слугъ. Жалованье было небольшое. Болзнь Шарлотты унесла послднія деньги Филиппа. Ршили, что онъ будетъ отдавать внаймы изящно мёблированныя комнаты въ первомъ этаж. Когда мистриссъ Брандонъ услыхала объ этомъ она ужасно разсердилась. Шарлотт также не правился этотъ планъ.