Теккерей Уильям Мейкпис
Шрифт:
На площади стояла статуя покойнаго графа, о которой было уже упомянуто. Кучеръ, правившій ослами, былъ лавочникъ, привозившій рыбу изъ приморскаго городка въ Уипгэмъ, малый разбитной, поститель всхъ кабаковъ и знаменитый своимъ искусствомъ въ дракахъ. Съ ироническими криками: "Да здравствуетъ Улькомъ!" онъ направилъ свою телегу къ карет и снялъ шляпу съ насмшливымъ уваженіемъ кандидату, сидвшему въ карет. Съ балкона гостинницы Баранъ мы могли видть, какъ оба экипажа приближались одинъ къ другому; при крикахъ народа, при звукахъ двухъ соперничествовавшихъ оркестровъ, мы не могли ничего слышать, но я видлъ какъ Улькомъ высунулъ свою жолтую голову изъ окна кареты — указалъ на дерзскую телегу и повидимому приказывалъ кучеру нахать на неё. Телега объзжала кругомъ Рингудской статуи, лошади Улькома, направленныя на телегу, вроятно перепугались шума и крика, нахали на ршотку, окружавшую статую, карета опрокинулась, передняя лошадь упала съ форрейторомъ, заднія начали лягаться. Я обязанъ сказать, что физіономія Филиппа имла самое виновное и странное выраженіе. Это столкновеніе, а можетъ быть и смерть Улькома и его стряпчаго случились бы отъ нашей шуточки.
Мы бросились изъ гостниницы — Гориблоу, Филиппъ и еще человкъ шесть, и продрались сквозь толпу къ карет. Толпа вжливо давала дорогу популярному и проигравшему кандидату. Когда мы дошли до кареты, постромки были отрзаны, упавшій форрейторъ всталъ и потиралъ ногу, и Улькомъ выходилъ изъ кареты. Его встртилъ громкій хохотъ, который еще увеличился, когда Джэкъ, возница телеги съ ослами, вскарабкался на ршотку и сунулъ на протянутую руку статуи изображеніе Человка и Брата, такъ что бумага висла на воздух надъ головой Улькома.
Тогда поднялись крики, которымъ подобныхъ рдко слышалъ этотъ спокойный городокъ. Улькомь началъ кричать, ругаться и общалъ шиллингъ тому, кто принесётъ ему эту проклятую вещь. Тогда, испуганный, ушибенный, бдный Брадгэтъ вылзъ изъ кареты, а его кліентъ не обращалъ на него ни малйшаго вниманія. Горнблоу изъявилъ надежду, что Улькомъ не ушибся. Маленькій джеатльмэнъ обернулся и сказалъ;
— Ушибся? нтъ. Кто вы? Неужели никто не принесётъ мн эту проклятую вещь? Я даю шиллингъ тому кто принесёть!
— Шиллингъ предлагается за эту картину! закричалъ Филиппъ, и лицо его покраснло отъ волненія. — Кто хочетъ получить цлый шиллингъ за эту прелесть?
Улькомъ началъ кричать и ругаться пуще прежняго.
— Вы здсь? Чортъ васъ побери! Зачмъ вы здсь? Вы пришли меня оскорблять? Уведите этого человка, эй вы! кто-нибудь; Брадгэтъ, пойдёмте въ комитетную комнату. Говорю вамъ, я здсь не останусь. Это что такое?
Пока онъ говорилъ, кричалъ и бранился, карсту подняли и поставили на три колеса. Та сторона, которая упала, разбилась о камень и въ отверстіе, образовавшееся въ ней, какой-то мальчишка засунулъ руку.
— Прочь, нищій! закричалъ Улькомъ — Прогоните этихъ мальчишекъ, кучера! Что ты стоишь да потираешь себ колно, дуракъ! Это что?
Онъ засунулъ руку въ то самое отверстіе, въ которое засовывалъ руку мальчикъ.
Въ старыхъ дорожныхъ каретахъ были сумки для шпагъ и пистолетовъ въ т времена, когда оружіе было необходимо имть въ дорог для обороны. Изъ такой сумки въ дорожной карет лорда Рингуда Улькомъ вытащилъ не шпагу, а бумагу завязанную красной тесёмкой. Онъ прочолъ надпись:
"Завщаніе Джона, графа Рингуда. Брадгэтъ, Сынъ и Бёрроузъ."
— Господи помилуй! это завщаніе, которое онъ взялъ изъ моей конторы и которое я думалъ, что онъ уничтожилъ. Поздравляю васъ отъ всего моего сердца.
Брадгэть началъ горячо пожимать руку Филиппа.
— Позвольте мн взглянуть на эту бумагу. Да, это мой почеркъ. Пойдёмте въ гостинницу Рингудскаго Герба или Барана — куда-нибудь и прочтёмъ.
Тутъ мы увидали на балкон Рингудскаго герба большое объявленіе, возвщавшее о подач голосовъ
Улькомъ — 216.
Горнблоу — 92.
— Мы побждены, очень добродушно сказалъ Горнблоу. — Мистеръ Улькомъ, поздравляю васъ.
— Я это зналъ, сказалъ Улькомъ, протягивая руку въ жолтой перчатк. — Я имлъ заране вс голоса. Эй! вы, какъ бишь васъ — Брадгэтъ! Что это за завщаніе? Оно въ пользу этого нищаго?
Съ хохотомъ, крикомъ и восклицаніями: "Дайте же намъ выпить, ваша честь!" успшный кандидатъ отправился въ гостинницу.
Итакъ смуглый Улькомъ былъ тмъ волшебникомъ, который долженъ былъ избавить Филиппа отъ долговъ и бдности? Да. А старая дорожная карета лорда Рингуда была волшебной колесницей. Вы читали въ одной изъ предыдущихъ главъ какъ старый лордъ разсердившись на Филиппа, взялъ назадъ отъ стряпчаго свое завщаніе, въ которомъ онъ оставилъ порядочное наслдство своему племяннику. Онъ положилъ завщаніе въ свою карету, когда отправился въ послднее путешествіе, среди котораго застигла его смерть. Если бы онъ остался живъ, сдлалъ ли бы онъ другое завщаніе, не упомянувъ въ нёмъ о Филипп? Кто можетъ это знать? Милордъ длалъ и уничтожалъ много завщаній. Это, засвидтельствованное законнымъ порядкомъ, было послднее сдланное имъ, и въ нёмъ Филиппу назначалась сумма, достаточная для того, чтобъ обезпечить тхъ, кого онъ любилъ.
Любезные читатели, біографъ Филиппа желаетъ вамъ того счастья, которое не оставляло Филиппа въ его испытаніяхъ: милую жену, любящихъ дтей, двухъ-трёхъ истинныхъ друзей, чистую совсть и доброе сердце. Если вы падёте на жизненномъ пути, пусть вамъ помогутъ. И пусть вы въ вашу очередь подаёте помощь несчастнымъ, которыхъ вы нагоните на жизненномъ пути.
Кому угодно знать, что случилось съ другими дйствующими лицами нашего разсказа? Старый Туисденъ еще орётъ въ клубахъ. Онъ поссорился съ своимъ сыномъ зато, что тотъ не вызвалъ Ульгэма на дуэль, когда случился несчастный раздоръ между Чорнымъ Принцемъ и его женой. Онъ говоритъ, что покойный лордъ Рингудъ обошолся съ жестокой несправедливостью съ его семьёй, но какъ только Филиппъ получилъ маленькое состояніе, онъ тотчасъ съ нимъ помирился.