— Кто? — немного испуганно посмотрела мама.

— Ну те… ребята, которые со мной были в машине.

Ей с трудом удалось назвать тех отморозков «ребятами».

— А-а, — поняла мама. — Так их родители почти сразу в Питер увезли. Ох, дочка! У них такие травмы… Это ты, доктор сказал, в рубашке родилась. И куда же вас понесло-то? По такому снегу да на такой скорости?

— Мы просто, — промычала Света, — катались.

Врать было больно почти физически, но сказать правду казалось просто невыносимым.

— Катались, — горестно повторила мама. — Старший-то, похоже, калекой на всю жизнь останется. А младший…

Она махнула рукой и высморкалась в бумажный носовой платок.

— Что — младший? — настойчиво спросила Света.

— Да вроде как умом тронулся, — почему-то шёпотом объяснила мама. — Когда очнулся, всё кричал про какие-то долги. То ли ему кто-то должен, то ли он кому. Я-то сама не слышала, это санитарка мне рассказала. Вот ведь горе горькое родителям!

— Горе, — согласилась Света.

И подумала, что горе к их родителям пришло гораздо раньше. Ровно в тот день, когда сыновья из обычных мальчишек превратились в безжалостных хищников. Или это случилось не за один день, а постепенно, шаг за шагом, поступок за поступком? Но ведь была какая-то черта… До этой черты ещё можно считаться нормальным человеком, а если окажешься за ней — уже нет.

Через пару дней к Свете приехали тётя Лика с Алькой. Тётя Лика чмокнула племянницу, положила на тумбочку огромный пакет с фруктами и убежала договариваться с врачами. На счёт отдельной палаты, специального курса восстановительной терапии и прочего, за что нужно платить и немало. Но без чего, подозревала Света, она могла бы прекрасно обойтись.

Алька наклонилась над сестрой.

— Ты как?

— Да нормально, — ответила Света и постаралась улыбнуться. — Только швы болят и голова кружится.

— Ну швы-ы, — протянула Алька. — Тебе же их совсем недавно наложили! А голова — это от слабости, наверное. Слушай, а твой парень тоже разбился?

Про Валерку она знала, конечно. Хоть и училась в другой школе, с углублённым английским и математикой, но жила-то в соседнем дворе. И в гости к Свете забегала часто.

— Нет, — покачала головой Света и тихонько охнула.

От резкого движения перед глазами поплыли радужные шарики.

— А с кем же ты каталась? — удивилась Алька.

— Так, со знакомыми.

— Ну ты даёшь! А он хоть знает, что ты в больнице?

Света пожала плечами.

— Так он что, за три дня не позвонил ни разу?

— Нет.

— Ну и свинья! — возмутилась Алька. — Тебя в школе нет, а ему хоть бы что!

— А ему вообще на меня плевать, — вдруг вырвалось у Светы.

— Так, — понимающе кивнула Алька. — Он тебя бросил, что ли?

Света посмотрела мимо сестры. В угол. Там стояла облезлая тумбочка, а по ней ползала муха. Откуда в декабре появилась муха? Может, она сумасшедшая? Думает, что на дворе лето? Свету вот тоже вряд ли можно считать нормальной. Раз она была уверена, что Валерка… Ну, по крайней мере, что ему есть до неё хоть какое-то дело.

— Чего молчишь-то? — не выдержала Алька.

— Он меня не бросил, — прошептала Света, — он предал.

— Как это?

— А как предают?

Света рассказала Альке всё. Кроме того, что в машине её ударили.

— Ничего себе, — пробормотала Алька и вдруг вскочила.

— А знаешь что? Я сегодня же пойду к этому Валерке и скажу всё, что о нём думаю! Устрою ему весёлую жизнь!

— Не надо, — слабо попросила Света.

— Очень даже надо! — выпалила Алька. — А то живёт себе, свинья, спокойно! Тебя же из-за него убить могли! Ну-ка диктуй адрес!

Ника долго не мог заснуть. В свете луны серебрилась паутина Митьки. Она казалась такой тонкой и прозрачной, что Ника даже пожалел паука. Вот строил он себе дом, строил. А стоит Нике махнуть рукой, и никакого дома не останется. Самого Митьки поблизости не было. Убежал, наверное, на мохнатых лапах на ночную охоту или просто подышать свежим воздухом. Интересно, ходят пауки на охоту? Не всё же в четырёх стенах сидеть…

Ника пытался думать о чём угодно, только не о том, что волновало больше всего.

На подоконнике звякнул мобильник. Ника протянул руку и посмотрел на экран. Пришло сообщение от мамы: «Заяц, привет! Как ты? У нас всё хорошо. Связи почти нет. Целуем». Ника улыбнулся. Вот такая у него мама. Даже эсэмэски пишет со всеми знаками препинания.

«Привет! — набрал он ответ. — Я — нормально».

Это было не совсем правдой, конечно. Но ведь не расскажешь маме о том, что с ним случилось за последние сутки! Она, пожалуй, всё бросит и прилетит первым же рейсом. А зачем? Нике мама всё равно не поможет, а отпуск и себе, и отцу испортит. Лучше уж он тут сам… Решит свои проблемы. Или не решит.