— Ты у меня, что ли, спрашиваешь? — озадачилась Ева. — Сама удивляюсь. Слушай! — закричала она, осененная страшной догадкой. — Ты на Ирку грешишь, а вдруг это Комбинашка наша орудует? Да-да! Это она! Сама посуди, разве нормальная баба станет шубы от Трифонова принимать да еще и песцовые?

После легких раздумий Евдокия пришла к разумному выводу: подозревать Майю — полный абсурд. За пять лет их «мушкетерской» дружбы Майя ни в одном сильном поступке уличена не была. Даже Еве она не дает отпора — покоряется беспрекословно.

— Да нет, Евусик, Комбинашка совсем безобидная. На убийство она не способна. Я уверена, что этой ночью она встречалась с Ириной.

— Зачем?

— Похоже, у них есть общий секрет. Майка темнит, но я чую, что Ирка сама приходила сюда. Она-то нож и подкинула. Ой!

Осененная мыслью, Евдокия подпрыгнула и, зажимая ладошкой рот, завопила:

— Ой, Мамочка!

— Что случилось?! — попятилась Ева.

— Нож в крови! Ирка снова красавицу загубила! Кого? Ты телевизор сегодня смотрела?

— Не-ет.

Евдокия расстроилась:

— Вот и я не смотрела. Когда там у нас новости?

Ева глянула на часы и сообщила:

— Да вот прямо сейчас и начинаются по второму каналу. Слышь, Комбинашка, — гаркнула она, — переключись на второй канал!

— Хорошо, — ответила Майя и следом подруги услышали ее душераздирающий крик.

— Ирку за-ре-за-ли! — вопила она. — Нашу Ирку-уу!

Ева и Евдокия одновременно, застревая в дверях, бросились в комнату.

С экрана телевизора крупным планом смотрело лицо Ирины. Евдокию поразили ее широко распахнутые глаза: были в них и надежда, и жизнь… А вот страха в них не было. Подруга умерла в приподнятом настроении.

Перед лицом злодеяния все улики повисли в воздухе одним огромным вопросом.

Теперь бесспорно было одно: Ирина — очередная жертва маньяка. Евдокия ошиблась в своих заключениях. Ошибка ее потрясла даже сильнее гибели близкой подруги.

— Как же так? — растерянно бормотала Евдокия, глядя в экран телевизора. — Как же так? Все же сошлось, Ирина сама почти мне призналась…

— Тридцать ножевых ударов, — тем временем поражалась Ева, нервно кусая ногти. — Страшная, страшная смерть!

Майя молчала. Будь подруги понаблюдательней, они поняли бы, что Майя не с ними, что она где-то витает. Майя уже не видела мертвого тела Ирины, и про Евдокию она забыла и даже про Еву. Майя решала свою проблему, но проблема никак не решалась. И Майя перешла к действиям.

— Бабоньки, — закричала она, — я забыла!

Остальное она сообщала, уже вылетая из комнаты:

— Я забыла! Меня давно ждут! Я срочно должна уйти!

— Как это — ждут? — опешила Ева, вылетая за Майей. — Как это — уйти? А «шуберт»?

— А мы? — воскликнула Евдокия.

Но Майя подруг не слушала, она лихорадочно собиралась: меняя тапки на туфли, она одновременно пыталась натянуть блузку на пышную грудь и стянуть с гвоздика связку ключей. Майя очень спешила.

— Все, бабоньки, выметайтесь, — приговаривала она. — Некогда мне, потом созвонимся.

Евдокия с Евой и глазом моргнуть не успели, как очутились на лестнице. Майя же заскочила в лифт и, никого не дожидаясь, была такова.

Когда перед носом подруг закрылась дверь лифта, они потрясенно переглянулись и хором сделали вывод:

— Ну и дела!

Подумав, Евдокия добавила:

— Майка маньячка.

— Ой, только не надо мне голову снова морочить! — взъерепенилась Ева. — Из говна быстрей пуля получится, чем из Комбинашки маньячка.

Евдокия задала резонный вопрос:

— А почему тогда Майка сбежала?

Еву вопрос окончательно разозлил.

— Вот уж не знаю, — взревела она. — Разве можно найти логику в Майке? Один дурак тысячу мудрецов озадачить умеет, так и что из того? Хватать и вязать Комбинашку? Короче, Дуся, если ты рассчитываешь, что я подвяжусь тебе маньяков искать, заблуждаешься. У меня дел по горло. Ты с Иркой меня морочила…

Евдокия гневно перебила подругу:

— Ирину убили!

— В том-то и дело, — гаркнула Ева, — а ночью она ко мне приходила, рассказать что-то хотела! А я не пустила ее! И все из-за тебя! О! А это что за сюрприз? — вдруг поразилась она. — Дуська, лучше глянь на урода, чем мне парить мозги!

Евдокия глянула и с ужасом обнаружила, что Бродяга не утерпел. Он давно уже честно просился, но хозяйка другим была занята. Пес страдал, но в прихожей у Майи он не посмел, а уж здесь, в подъезде, где столько знакомых запахов, где витает дух настоящей свободы… В общем, разгрузился пес от души — Пенелопа обильно кормила.