Шрифт:
и стала нетерпеливо всматриваться внутрь. Видимо, Сашок, утомленный
пьяными бреднями завсегдатаев, задремал в глубине помещения на своем
стульчике и не увидел новую покупательницу. А она между тем нетерпеливо
вытягивала шею и все пыталась увидеть внутри киоска продавца.
«Немая, что ли?» - решил было Добряков и подошел к окошку.
– Сашок, а, Сашок? – громко позвал он.
– Да, дорогой! – откликнулся тот изнутри.
– К тебе тут покупатель, а ты и не видишь.
– Теперь вижу, Егорчик, вижу, - и услужливая физиономия торговца
показалась. – Слушаю вас!
Однако женщина почему-то не спешила говорить и только нетерпеливо
жестикулировала правой рукой. Какие-то звуки, похожие на мычание, слабо
вырывались из ее полураскрытого рта, но ни одного связного слова Добряков
с Сашком так и не услышали.
«Точно, немая», - утвердился Добряков в своем мнении и поспешил помочь:
– Сашок, она, видимо, хочет пивка холодненького, - и вопросительно
посмотрел на странную покупательницу.
Та оживилась, одобрительно закивала белокурой головой, и в такт движению
заколыхались слегка завитые непричесанные волосы.
– Ну вот, видишь, я прав. Сашок дай ей бутылочку… ну, «Хейнекена», что ли,
– и он снова воззрился на немую.
42
И она снова одобрительно закивала в ответ на его взгляд. Потом суетливо
полезла в авоську. Вытащила замызганный кошелек и извлекла из него
пятитысячную купюру.
«Ого!» - чуть не присвистнул Добряков.
– А помельче нету? – спросил Сашок.
Женщина отрицательно замотала головой, и снова синхронно заколыхались
подобия кудряшек на ее немытой голове.
– Егорчик, у тебя размена не будет? – высунулся из окошка торговец.
– Ты шутишь? – парировал Добряков. – Таких денег тыщу лет не видал.
– Может, посмотрите у себя получше, помельче бы мне, с утра еще нет
выручки, - обратился Сашок к незнакомке.
Та растерянно развела руками, и Добряков нашелся:
– Так и быть, сударыня, я куплю вам эту бутылку, потом рассчитаемся. Идет?
Женщина благодарно закивала, сунула пятитысячную в авоську и буквально
выхватила пиво из рук торговца. Отвинтив пробку, отошла в сторонку и
жадно припала к бутылке.
Добряков медленно подошел к ней. Дожидаясь, пока она выпьет, молча
смотрел на нее. Когда емкость опустела, незнакомка отшвырнула бутылку в
сторону, на газон, и вытащила из авоськи пачку «Мальборо». Добряков
подивился еще раз, но снова промолчал.
Женщина прикурила, глубоко затянулась и шумно выдохнула густую струю
дыма.
– Вам полегчало? – спросил наконец Добряков и ожидал ответного жеста. Но
на его удивление женщина заговорила. Грудным таким, густым, нутряным
голосом.
43
– Да, легче гораздо, спасибо тебе. Все утро мучилась, ждала, пока сын на
работу уйдет, неудобно при нем…
– Мы уже на «ты»? – удивился Добряков.
– Да ладно тебе, не бери в голову, – она метнула в него озорной взгляд и снова
затянулась. Выдохнула и еще раз поблагодарила: - На самом деле спасибо.
Если бы не нашлась у него сдача, как бы я дотерпела, не знаю. Это в
универсам тащиться, а дойди-ка до него в таком состоянии…
– Ясное дело. Но тащиться-то все равно придется… - заикнулся он.
– А, ты про деньги! Не волнуйся, отдам.
– Да я даже не про то, - попытался оправдаться Добряков. – Я к тому, что
добавить-то все равно придется, этой поллитры-то, как ни поверни, мало?
– Какой с нее прок, с поллитры-то? – скривилась она.
– Так, значит, и надо к универсаму пройтись. Если силенок маловато, так я
готов еще бутылочку взять.
– Весьма одолжишь.
«Говорит-то как!» – подумал он. Незнакомка определенно не переставала
удивлять его.
– Так возьму? – скорее для проформы уточнил он и, не дождавшись ответа, подошел к киоску, взял еще две бутылки и хотел было вернуться к
незнакомке, но Рюмин вдруг стал ему поперек пути.
– Ты того, Егорыч, - начал он заплетающимся языком. – Ты с ней
поосторожнее. Как друг говорю.
– Чего тебе еще? – насупился на него Добряков.