Однако очень часто, когда дело касается чего — то принадлежащего или близкого нам, мы не хотим, чтобы оно менялось. Мы боимся потерять вещи, которыми по — настоящему дорожим.

Что — то белое закружилось перед моим лицом. Резким движением я поймал его и, перевернув руку, посмотрел, что это. На ладони лежал белый лепесток вишни, принесённый откуда — то ветром.

«А когда человек умирает, и опавший цветок касается земли, никто даже не вспомнит, на какой ветке он рос», — прозвучали у меня в голове слова безымянного шинигами.

«Пока ты был один, у тебя и души не было, — ответила на это Кария. — А теперь она хранится здесь. У меня, у твоих друзей…»

— Вот, значит, как? — пробормотал я. — Интересно. Чёртова Кари… Слушай, как тебя зовут?

— Меня? — моя пленница немного опешила от неожиданного вопроса. — Нинель.

— Необычное имя.

Улыбнувшись и подмигнув ей, я снял Печать.

В ту же секунду раздался ошарашенный вопль Окады. В отличие от Азамата он мог видеть меня, и то, что он видел, ему явно не нравилось.

— Что ты делаешь?! Не смей!

— Эй, Окада! Я тут кое — чего допёр, — я засунул правую руку в карман, одновременно прихватив большим пальцем рукоять кинжала, засунутого за ремень. — Я немного ошибался, когда считал, что об этой женщине никто не вспомнит. Да, она никому не была нужна — ни здесь, ни где — то ещё. Но, понимаешь, пока я нёс её сюда… нет, когда я впервые встретил её — тогда у неё появилась душа. И её душа — душа Нинель — принадлежит мне. А я очень не люблю, когда кто — то тянет лапы к моей собственности! Ни хрена ты не получишь, понял?

Аякаши пришёл в ярость. Стена злых духов у него за спиной заколыхалась подобно беспокойному чёрному морю. Морю кипящей смолы. Сотни щупалец, извиваясь и нещадно лупя по земле, вытянулись из него.

— Смертный… — прошипел он. — Как ты посмел обмануть меня?

Я вытащил из — за пояса кинжал и направил его на Окаду.

— Ну чё, смахнёмся ещё разок?

Он зло рассмеялся. Не успел никто и глазом моргнуть, как из спины Окады вырвались две толстенные цепи. Одна из них плотно обмотала и подняла в воздух Азамата, вторая протянулась дальше и подхватила ещё кого — то. Когда цепь вернулась обратно, в ней болтался оглушённый Олег. Этот идиот решил проследить за Азаматом, мы не заметили его, и он попался! Чёрт! Всё пошло не так, совсем не так! На такой поворот я не рассчитывал!

— У тебя сутки, чтобы решить, на чьей ты стороне, смертный, — заявил Окада. — Подумай получше и сделай правильный выбор.

— А что тут думать? — ответил я. — Ты не слышал? Не трожь мою собственность!

С этими словами я бросился на него, едва успевая избежать щупалец и осознавая, в общем — то, что не смогу его ранить. Мне надо было только немного отвлечь Окаду, так что я послал заклинание разрушения в самую гущу его духов. Чёрная масса всколыхнулась сильнее, чем обычно, часть её даже расплескалась, начав испаряться едва отделившись от своего хозяина. Воспользовавшись этим, я ударил его костяшками пальцев под ключицу, а затем рубанул ребром ладони ему чуть выше локтя. Левая рука Окады безвольно повисла. Пока он был ею, я обогнул его и несколько раз полоснул кинжалом.

— Дурак! — ещё громче засмеялся аякаши, держась за парализованную руку. — Будешь продолжать портить мне одежду? Учти, теперь твои друзья — одно целое со мной. Пытаясь убить меня ты в первую очередь ранишь их! Кумико, держи его и девчонку.

— Обломись. У меня есть сюрприз для тебя… — нащупав на амулете нить, я дёрнул за неё, срывая сургучовую пломбу и разом высвобождая всё оставшееся в нём волшебство. — Свиток Калиостро «Акцессия Алаэ», призываю!

Многие скажут: «Фи! Героя окружили враги, а он взял — и улетел. Как банально, такое может быть только в третьесортном фэнтези!» Ну и чёрт с ними. Я не собирался подыхать только из — за того, что буду выглядеть банальным. В конце концов, если вы оказываетесь окружены готовыми покалечить вас людьми, никто не будет смотреть, насколько шаблонны ваши действия. Главное здесь — выжить.

К тому же, «Акцессия Алаэ» ни капли не похожа на романтические крылья героев фэнтези. Не скажу, что это что — то плохое или запрещённое, но приятного в нём мало.

По спине будто прошлись раскалёнными прутьями, когда на коже стали появляться буквы и слова; она даже лопнула в нескольких местах. Тёплая кровь потекла к пояснице, пропитывая одежду. Едва я успел об этом подумать, как здоровенные кожистые крылья разорвали рубашку в клочья. Ветер понёс меня за собой, я подхватил ошалевшую от всего происходящего Нинель, и мы взмыли в небо. Нам следовало убраться отсюда как можно дальше.

Пока Окада ничего не заметил.

Дождь лил как из ведра. Тяжёлые капли с силой ударялись о кожу, разбивались и оседали на ней мелкими холодными точками. Тонкими ручейками вода стекала по груди и животу, собираясь в лужу. Судя по тому, что лужа натекла немалая, дождь шёл уже давно. Я стряхнул с лица воду и медленно открыл глаза.

Низкие тучи, которые утром наползали на небо, слились в единую комковатую массу и еле — еле двигались, подталкиваемые ветром. Изломанная белая молния прорезала их, и по округе рассыпался тугой раскат грома.