Андрей замолк, заложил руки за спину и прошелся вдоль первого ряда.

– Ну, а сейчас одним кликом вам высветится: кто взял столицу Рейха.

Он вернулся к столу.

– А есть несогласные? Или хотя бы ремарку?

– Есть, – раздался голос из середины шестого ряда. Парень с длинными волосами и в броской шотландке встал.

– Сидя, можно сидя. Слушаем.

– Я тут прочитал «Войну и Мир»… – тот остался стоять.

– И узнал, что автор – Лев Толстой! – задорно выкрикнул какой-то шутник.

Зал снова повалился от хохота.

Андрей поднял руку.

– Так вот, – чуть смутившись, продолжал парень, – я сделал вывод, что последний, из наших полководцев, кто жалел солдата, был Кутузов. Поразительно, что от нас это скрывали.

– Ну да… залепили уши и глаза, а ты сходил в баню и промыл… – уныло заметили сверху.

Явно волнуясь, парень в шотландке огляделся, ожидая еще уколов, но все молчали.

– Именно он, при отступлении французов, как мог сдерживал своих генералов под Вязьмой, куда безо всяких сражений добралась уже растаявшая на треть армия неприятеля. Он один говорил: «Французы еще до Смоленска будут лошадей жрать, а я одного русского не отдам и за десять французов». Но наши «герои» Ермолов, Милорадович, Платов и другие не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французских корпуса. Извещая Кутузова о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги. Открыто издеваясь. И сколько ни старался великий человек удержать войска, они атаковали. Дословно помню: «Пехотные полки… с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей. Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули». Только добавили русских смертей в котле.

Парень помолчал.

Этого никогда не будут преподавать в школе. Это стыдно вспоминать, потому что вся наша будущая история полна таких же фактов.

В зале послышались смешки. Девушки с первых рядов вопросительно уставились на Андрея. Тот оставался спокоен.

– А еще я читал толстенную книгу английского историка – «Компании Наполеона». Автор прямо пишет, что на переправе через Березину, есть даже такая картина, – он на секунду замолк, стараясь понять настроение зала, – Кутузов намеренно отпустил Наполеона – ведь капкан захлопнуть ничего не стоило. И даже приводит слова командующего: «На что нам пленение Буанопарте? Разве что на радость проклятым англичанам». Так что и здесь солдатушек пожалел, но был тут же отправлен в отставку.

– И к чему ты? Нарыл! Герой нашего времени! – посыпались возгласы. – Бедняга Наполеон не знал об этом! Иначе сразу вернулся бы!

Смешки не утихали, но парень, ни мало не смутившись, продолжил:

– А в вашем примере мы за Берлин, за такую же славу, которую хотели украсть союзники, и которую мы, конечно, заслужили, положили шестьсот тысяч. То есть шестьсот тысяч семей оставили без отцов. Миллионный город из семей-сирот. Ненормальность психологическая, психическая, нравственная, если хотите. Думаете, мы не изменились от этого? Не сказалось? Не было последствий? Были! Уверен, что каждый второй или третий преступник сегодня, насильник или грабитель – оттуда. От таких решений и действий. Решений, где не было места человеку. Его жизни. Вдумайтесь. Какая чудовищная жертва, ради будущих генеральских мемуаров. Думаю, надо спросить детей, включая тех, которые не родились – нужна ли им такая слава. И разве было бы ее меньше, отдай мы Берлин? Они попросят немного – окрасить руки некоторых монументов в красный цвет. Несмываемый. По локоть. Чтобы память было уже не украсть. О других примерах той войны, когда солдат принял по эстафете с тридцатых назначение «пыли» под ногами вождей, я уж не говорю. И сегодня так же, потому что не помним, не говорим, не учим. Вспомните кавказскую войну. А надо учить. Надо писать. Чтобы однажды, в который раз, генерал или солдат, вы или я не сказали слова героя Уинстона Грумма: «Я многое потерял, Форрест, не одни только ноги – если хочешь знать, я потерял душу, дух. Теперь там, где была моя душа, висят эти медали. Они прикрывают пустоту». – Колючий взгляд пробежал по рядам: – А теперь можно смеяться… ну… что же вы?!

Зал загудел, зашевелился, раздались выкрики:

– Начитался!

– А я согласен!

– Да идите вместе в жопу… историю марать!.. У меня прадед погиб!..

– Так, может, он за славу-то генеральскую и погиб! Конец-то был очевиден! Лошадей бы начали жрать по-любому! Прав Серега!

– Да не! За льготы депутатов!

– За ожирение чиновников!

– Хреново, Вован, быть бестолковым!

– Чего???

– А поляки беглецов с концлагерей… выдавали!..

– А под Сталинградом потери один к четырнадцати были поначалу, оттого, что артиллерию вовремя не подвезли, людьми жерла завалили! Никто дедов не жалел! И в чеченскую так же. А в грузинскую – за пять дней всю армейскую авиацию покосили! «ГРУ» хвалёное. Позор! Кто вспомнил?! Генералы в Америку бегут прямо с сейфами, да семьями! Вот, что значит личная преданность, а не родине! Прём по этому пути и дальше!

– Ломи, Серега! А то всегда не до того будет! Надоели взяточники! Глуши марши!

– Не марай!!! – сверху, шелестя, пролетела тетрадь.

– Так не марать?! Или не подкрашивать?! – неожиданно крикнул студент – виновник скандала.

– Забор у казармы сначала! Потренируйся!

– Давай, Серега! Покупай краску! И квач ему вместо флага!

– Близок локоть, но локон-то приятнее!

– Не локон, а квач… да в рыло!

Раздался звонок. Крики, ругань и смех медленно покидали аудиторию, ища более просторное место.

Андрей молча провожал толпу взглядом. Парень, который и стал причиной беспорядка, с всё еще красным от волнения лицом подошел:

– Вы меня извините, Андрей Андреевич, сами же попросили…

– Ответьте мне, – преподаватель с любопытством, но серьезно смотрел на него, – вы ведь не случайно упомянули… выбрали это произведение?

– Конечно…

– Но в истории полно и других примеров… почему именно этот?

– Вы ищете неслучайность в совпадении, Андрей Андреевич.

– Вы тронули полутона моей диссертации… Такое разве бывает? Они мои… даже не для ученого совета. И тогда неслучайным становиться само совпадение.

Он прищурился, будто старался разыскать ответ в глазах собеседника. Тщетно. И, похлопав того по плечу, задал другой вопрос:

– Вы упомянули не рожденных детей, мол, у них спросить надо… это оговорка?., сорвалось? Или знаете способ?

– А вы какой-то сегодня не такой… – вместо ответа пробормотал парень, – эту войну… с поляками… прямо не узнать, простите.

Андрей не отрывал взгляд от молодого человека:

– Да и вас… тоже. Так мой вопрос… знаете способ?

Тот ответил твердо и спокойно: