— Хорошо, слова незнакомые, но попытаюсь.

Гертруда повернулась и что-то коротко спросила, кивнув на реку.

Мужчины взорвались восторженными возгласами, типичным рыбацким жестом показывая размер пойманной добычи.

Алексей изо всех сил постарался сохранить невозмутимость.

Наверно, хорошая такая была рыбка. Судя по размаху рук Микиты, полутораметровая пресноводная акула, никак не меньше. Примерно такими же жестами обмениваются поутру закоренелые рыбаки на Стрелке Васильевского острова. Видимо, знаменитые рыбацкие анекдоты так и не потеряли своей актуальности во все времена.

— Да, знают они про такое, — улыбнулась Гертруда. — И на редкость здоровая рыбина, говорят, иногда попадается.

— Ну дык, — усмехнулся Алексей. — Ещё бы они про такое и не знали. Вы, самое главное, их теперь дальше, насчёт овечки спросите.

— Хорошо.

Прислушиваясь к Гертруде, мужики мигом посерьезнели, уважительно поглядывая на ведуна.

На дереве, значит, схорониться хочет. Ловко-то как. И округу, значит, как на ладони видно, и сам всегда цел останешься. Разумно парень молвит. Хоть с виду и дюже молод, а видать, нежити всякой повидал изрядно, раз сам жив-здоров до сих пор. Хотя, что молод, только по виду скажешь. Чуть приглядишься, ан нет, глаза-то эвона как смотрят, словно и не вьюнош это вовсе, а старик какой, жизнь прожил. Одно слово, колдовской человек.

— Всё сделают, как вы сказывали, — наконец объявила Гертруда. — И клетку, и овечку.

— И засидку?

— И засидку конечно же. И даже вместе с вами всем миром там побудут, если в том надобность будет.

— Ну всем миром, конечно, не надо, а вот пара толковых мужичков с копьями в случае чего очень бы даже пригодилась. Может, загонять её на меня придётся, кто знает. Больше, наверно, и не надо, а то ещё выстрел кого-нибудь случайно заденет…

Дождавшись, когда ведуны закончат держать совет, Микит солидно прокашлялся.

— Да что ж мы всё здесь стоим-то как неприкаянные, гости дорогие? Дело-то ведь уже ближе к вечеру. У нас там для вас и изба давно протоплена, и угощенье дожидается.

— Да-да, идёмте.

Первыми чужаков почуяли собаки. С громким лаем целая свора разномастных шавок кинулась навстречу.

— А ну цыц, проклятущие! — грозно притопнул Микит. — Дожили! Своих уже не признают! У-у-у, пустобрехи, чтоб вам!

Заслышав знакомый голос, свора притихла. Настороженно подняв хвосты и вздыбив шерсть, сгрудились сзади полукольцом, принюхиваясь к новому запаху.

Алексей опасливо оглянулся.

Хорошие такие псинки. Пасти как у крокодилов. Кто знает, что у них на уме. Хватанут вот так сдуру за ногу, если сразу и не оторвут, всё равно потом будет весело. Луи Пастер с его спасительной антирабической вакциной появится ещё лет эдак через восемьсот. А пока его нет, исторический опыт с укушенным мальчиком проверять лично на себе что-то не очень хочется. Господи, ну и зубищи! Хоть бы намордник им какой нацепили, что ли, нельзя же такую страхолюдь на улицу выпускать…

Так, спокойствие, только спокойствие. Они же ведь чувствуют, когда их боишься. Запах страха, чёрт, эти, как их, гормоны эпинефрин с холецистокинином. Точно. Вот его ещё только и не хватало. Тогда уж точно цапнут.

Вздыбив шерсть, собаки держали почтительную дистанцию, чего-то явно старательно избегая, но и не отставая.

Чеширский! Вот чёрт, они же явно его видят или хотя бы чувствуют!

Алексей поспешно перешёл в навь.

Так и есть. Приотстав метров на пять, Чеширский заинтересованно поглядывал на мерцающий почётный эскорт. Собаки мучительно внюхивались в воздух, пытаясь понять, что или кто перед ними.

— Слушай, ты это, — спохватился Алексей, — смотри мне тут не вздумай подрать кого-нибудь!

Ещё только развязывания извечной кошачьей войны не хватало. Вот так полоснёт сгоряча лапой, объясняй потом хозяевам, что случилось с бедной собачкой. Ещё и вылечить попросят. Ага, вылечишь такое, как же. Онтей вон теперь до конца своих дней так и будет ходить с чёрной дырой в спине.

— А помните, что я вам говорила? — проявилась Гертруда. — Чувствуют они сокрытое, чувствуют. Извольте теперь сами в этом убедиться. Возможно, и ту бестию они так же прогнали. Может, и вам стоит воспользоваться их чудесным нюхом на скрытое?

— Не знаю, — засомневался Алексей, задумчиво поглядывая на мерцающие блики. — Боюсь, зацеплю их вот так случайно. Но идея хорошая. Надо будет подумать…

Показался обветшалый частокол. Завидев чужаков, жители высыпали на улицу. Удивлённо шушукаясь, во все глаза уставились на странно одетого молодого ведуна, о котором уже было столько пересудов. Некоторые почтительно кланялись Гертруде.

— То мои пациенты, — прокомментировала Гертруда, заметив вопросительный взгляд Алексея. — Своей-то ведуньи у них тут нет. Токмо травница есть, Луша, сиротинушка. Молоденькая совсем, навь и вовсе не ведает. Приходила она ко мне как-то за советом. Старая-то, Домна, бабка её, лет пять как уже померла, царствие ей небесное. Одну воспитывала её, мать-то с отцом и братьями уже давно преставились. Тоже нурманы сгубили…