— Ну, хорошо, проводите, если у вас есть время и желание. А с чего ж Вы такой смелый?

И Александр не зная, как привлечь к своей персоне внимание девушки, сразу же и похвастался.

— Имею некоторые навыки по каратэ, правда, пока синий пояс. А скажите, как вас зовут?

— Зовут меня просто Саша или Александра, а вас?

— А меня тоже Александром.

Они улыбнулись друг другу, а потом расхохотались, как смеются друзья или старые знакомые.

А когда цель была достигнута, и Саша шел провожать понравившуюся ему девушку, он вдруг понял, что всего этого он никогда не сможет рассказать своему лучшему другу — отцу. Да тут еще беда — очень быстро приближался дом дяди Александры.

Жанна десять минут назад хотела отключить телефон, но передумала и ходила с радиотрубкой, чтобы не бегать на звонки все время в коридор, где на полочке стоял зеленый телефон, по которому звонили друзья, подруги, близкие и дальние родственники — все они напоминали ей о прекрасном и замечательном ее муже.

Когда же всплывал вопрос, как все получилось, то Жанна отвечала просто и коротко:

— Женя офицер. Он выполнял серьезное задание и смертельно был ранен бандитской пулей. Спасибо за соболезнование, звоните, заходите.

И это как-то отрезвляло людей от лишних расспросов и ненужной болтовни на том конце провода. А минут тридцать назад звонил друг генерала Цветкова, Шмелев. И он искал у Жанны генерала Цветкова. «Странно, что хочет сказать генерал? Что надо ему в моем доме? — размышляла Жанна. — И я не хочу его видеть, особенно после того, когда Тяжнин открыл ей глаза на одного из виновников гибели Евгения».

От этих мыслей комок подкатил к горлу Жанны, и она пошла на кухню выпить воды. — Да как он смеет еще ехать в семью того, которого он собственными руками отправил на верную погибель. Нет, генерал, я не желаю ни о чем с тобой разговаривать! Можно бы, правда, задать ему один вопрос: как он, друг Евгения, смог послать его под пули бандитов? Знал, наверно, точно, что бандюга этот вооружен. И какое теперь у этого бессовестного человека важное и срочное дело? Е[усть еще радуется, что мама Евгения Лидия Федоровна ничего этого не знает, кто послал ее сына под ствол пистолета. Она не посмотрит ни на звание, ни на должность. Жена погибшего офицера, а теперь и мать погибшего сына так отчехвостит, что мало не покажется.

Немного спустя, Жанна, все-таки, решила выслушать генерала.

Зазвонил телефон. Жанна нажала кнопку и услышала голос Цветкова:

— Жанна Александровна! Пожалуйста, выслушайте меня, не бросайте трубку. Мне необходимо с вами встретится всего на пару минут. Это очень важно для меня. Я уже у вашего подъезда.

Жанна молчала. Ждал ответа Цветков.

— Хорошо, но только быстро. Подымайтесь, я вам открою, — Жанна этим говорила, что она в обиде и разговаривать долго не собирается.

Сергей Лось и Артем Шмелев остались в машине. После звонка Цветков быстро поднялся к квартире Гариных. Он позвонил, но звонок молчал, Цветков тихонько постучал. Дверь открылась, и на пороге во всем черном стояла Жанна Александровна. Несмотря на такое горе в ее жизни, бессонницу и слезы, она была красива, строга и божественно стройна.

— Заходите, Владимир Иванович, но сразу на кухню, я не хочу, чтобы нашу беседу услышала мама Евгения, она сейчас в спальне, поэтому я звонок отключила.

— Хорошо, я не надолго, — ответил Цветков, зная, где кухня, он первым в нее вошел и сел за стол.

Жанна ничего не предложила Владимиру: ни напитков, ни чая, ни кофе. Сразу сказала:

— Что у вас за дело? Что может быть важнее и хуже гибели моего мужа?

— Жанна! Я не хочу быть у вас в списках врагов, я не хочу никаких отказов от моей помощи. Я не смог противостоять доводам вашего мужа на оказание помощи оперативникам из МУРа. Он поехал просто как сопровождающий. Все произошло настолько быстро, что я даже не понял серьезности. Я тогда только поставил задачу Сергею, куда надо поехать, как в кабинет зашел Женя, и он услышал мои последние наставления по поездке. Он сам вызвался проехать до Реутова, сказав, что отлично знает, как можно быстро добраться до городка. А когда он узнал, что там обнаружен один из хулиганов, подрезавших полковника Зеленина, который ехал из Владимира на встречу со своим сыном, то вообще не дал мне раскрыть рта. Вы, наверно, знаете, что после ранения Зеленина Егора — сына полковника, возвращавшегося из чеченского плена, — встретил по моей просьбе Евгений?

— Да, Женя мне об этом говорил, — сказала Жанна.

— Евгений, царствие ему небесное, как никто другой обладал сильным даром убеждения. Он в Афгане один раз был на переговорах с «духами», так те после его возвращения отдали нашего пленного, и ушли из кишлака без боя. Я не снимаю с себя вины, что не смог остановить Евгения. Какое-то затмение нашло. И честно говоря, не знал, что настолько серьезными были преступники в электричке. Знаете, обычно на них ездит только шпана, которая пристает к девушкам, а не такие матерые уголовники, как это мы знаем теперь. И на оружие я Жене Гарину никаких распоряжений не давал, я просто по службе не имею на это права, без приказа сверху никто из комнаты хранения оружия не выдаст. Видимо, свой наградной взять с собой была его личная идея. Где он его хранил в своем кабинет, я не знал.

Вот, пожалуй, и все. Ваше право меня судить, но только поймите меня правильно, я никогда не был трусом и никогда никого не подставлял. Я не пришел оправдываться, я пришел рассказать вам правду, а какая в ней моя вина — решать вам. А еще я видел вас на кладбище с моим замом Тяжниным, которого Евгений не любил, не скрывая никогда этого передо мной. Он постоянно говорил мне, что Тяжнин меня когда-нибудь, да подставит. Зная его характер, этот человек мог сказать не только соболезнование, но и какую-нибудь пакость.