Я делаю глубокий вдох, пытаясь избавиться от воспоминаний. Я не жалею, что

позволил ей пройти через этот ужас; я не знаю… но она никогда не позволила бы себе

потерять контроль, а я нашел эффективный метод… чтобы она смогла узнать собственное

тело. В конечно итоге, я действительно считаю, что помог ей, как и собирался сделать. Но

я не хочу, чтобы она тыкала мне в лицо пистолетом, а после выпрыгивала через окно.

Я еще раз вдыхаю, медленно успокаиваясь.

И выбираю тот момент, когда привел ее сюда.

Глава 16

Я нахожусь в главной камере.

Сталкиваюсь лицом к лицу с самим собой.

Это просто моделирование. На мне все та же одежда, те же волосы, и даже покрытие

пола не изменилось. Мне ничего не остается, кроме как создать клона самого себя и

вручить ему пистолет.

Он, не переставая, смотрел на меня.

Один.

Он поднимает голову.

– Готов? – спрашивает он, а затем делает паузу. – Боишься?

Мое сердце начинает учащенно биться.

Он поднимает руку, слегка улыбаясь.

– Не волнуйся, - говорит он. – Все сейчас закончится.

Два.

– Еще немного, и я уйду, - проговаривает он, тыча пистолетом в мой лоб.

Мои ладони потеют. Пульс учащается.

– Все будет в порядке, - лжет он. – Я обещаю.

Три

Выстрел.

Глава 17

– Ты уверен, что не голоден? – интересуется у меня отец, продолжая жевать. – Еда

действительно неплохая.

Я чуть сдвинулся, продолжая сидеть на стуле. Сосредоточил свое внимание на

складках штанов, что на мне.

– Хм? – произносит он. Я на самом деле ощущаю его улыбку.

Я осознаю причину присутствия солдат, которые стоят вдоль стены. Он всегда держит

их настолько близко, чтобы те всегда оставались в конкуренции друг с другом. Их первым

заданием было определить слабое звено среди одиннадцати человек. А самый

убедительный довод – избавиться от цели.

Мой отец находит такие методы забавными.

– Боюсь, что не голоден. Из-за лекарства, - я лгу, - у меня нет аппетита.

Ах, - он вздыхает. Слышу, как он положил столовые принадлежности. – Конечно. Как

неловко.

Я молчу.

– Оставьте нас.

Только два слова, а его люди уже исчезли в мгновение. За ними закрылись двери.

– Посмотри на меня, - проговаривает он.

Я поднимаю взгляд, глаза лишены эмоций. Я ненавижу его лицо. Я терпеть не могу

так долго смотреть на него; мне не нравится быть под влиянием такого бесчувственного,

как он. Его не мучает то, что он делает, или как живет. На самом деле, он пользуется этим.

Он стремится к силе; он думает, будто непобедим.

И, в некотором роде, он прав.

Я пришел к выводу, что самый опасный человек в этом мире тот, кто не чувствует

угрызения совести. Тот, кто никогда не просит прощения и, следовательно, не ищет его.

Потому что, в конце концов, наши эмоции делают нас слабыми, не действия.

Я отворачиваюсь.

– Что ты нашел? – спрашивает он без прелюдий.

В уме тут же всплывает блокнот, лежащий в моем кармане, однако я не двигаюсь. Я не

рискую даже вздрагивать. Люди редко осознают, что лгут они устами, но правда всегда

остается в их глазах. Оставьте человека в комнате с чем-то, что он должен спрятать, а

затем спросите его, где он спрятал эту вещь; он скажет, что не знает; что вы спрашиваете

не того человека; но его взгляд почти всегда будет устремлен в нужном направлении. И

сейчас я осознаю, что мой отец наблюдает за мной, ожидая, куда я посмотрю, или, что

скажу в следующий момент.

Я расслабляю свои плечи и медленно, почти незаметно делаю вдох, чтобы успокоить

сердцебиение. Я не отвечаю, делая вид, что задумался.

– Сын?

Я поднимаю взгляд, имитирую удивление.

– Да?

– Что ты нашел, когда обыскивал ее комнату сегодня?

Я выдыхаю. Качаю головой и откидываюсь на спинку кресла.

– Разбитое стекло. Растрепанная кровать. Ее шкаф полностью открыт. Она взяла

только несколько туалетных принадлежностей, немного одежды и нижнего белья. Все

остальное оставалось на своих местах.

Ничего из этого не было ложью.