разрушения. Жители должны быть усмирены.

Я не хочу войны в своем секторе.

Сейчас более чем когда-либо я должен взять под контроль себя и свои обязанности.

Но мой ум рассеян, тело устало и ранено. Целый день я находился в нескольких дюймах

от разрушения, и не знаю, что мне делать. Я понятия не имею, как исправить это. Такая

слабость чужда для меня.

Всего за два дня одной девушке удалось покалечить меня.

Я принял еще больше этих отвратительных таблеток, но чувствую себя слабее, чем

утром. Я думал, что смогу игнорировать боль и беспокойство, что исходят от

травмированного плеча, но осложнения отказываются уменьшаться. Теперь я полностью

завишу от чувства бессилия все последующие недели. Лекарства, медики, постельный

режим.

И все это ради поцелуя.

Это почти невыносимо.

– Я буду в своем кабинете весь оставшийся день, - говорю я Дэлалью. – Пошлите еду в

мою комнату и не беспокойте меня, если не будет никаких изменений.

– Да, сэр.

– На этом все, лейтенант.

– Понял, сэр.

Я даже не осознаю, насколько отвратительно себя чувствую, пока не закрываю дверь

спальни. Шатаясь, я иду к кровати и цепляюсь за ее раму, чтобы не упасть. Я снова

вспотел, и поэтому решаю снять с себя дополнительное пальто, которое надел для

вылазки. Я дергаю за блейзер, что был наброшен на мое травмированное плечо этим

утром, и падаю спиной на кровать. И вдруг мне становится холодно. Здоровая рука

тянется к кнопке вызова медиков.

Мне нужно сменить повязку на плече. И съесть что-то сытное. Но больше всего на

свете я хочу принять нормальный душ, который сейчас просто невозможен.

Кто-то стоит надо мной.

Я несколько раз моргаю, но так и не могу разобрать четкие очертания фигуры. Лицо

продолжает проявляться, а потом вновь исчезать, пока я окончательно не сдаюсь. Мои

глаза закрываются. Голова раскалывается. Жгучая боль пронзает мои кости и шею; перед

глазами мелькают красные, желтые и синие пятна, сливаясь воедино. Я ловлю только

кусочки из разговора, что происходит позади:

– видимо, поднялась температура

– … вероятно, нужно дать успокоительное…

– Как много он принял? …

Я понимаю, они собираются убить меня. Это прекрасная возможность. Я слаб, и

просто не в состоянии оказать сопротивление, и кто-то, наконец, пришел убить меня. Вот

и все. Мое время. Оно пришло. Но как-то я не могу принять его.

Я обращаюсь к голосам; какой-то нечеловеческий звук вырывается из моего горла.

Что-то сильное соприкасается с моим кулаком и падает на пол. Руки хватают мое правое

предплечье и удерживают на месте. Что-то сомкнулось вокруг моих лодыжек и запястья.

Я мечусь, пытаясь освободиться от удерживающих меня средств, пиная ногами воздух.

Темнота давит на мои глаза, уши, горло. Я не могу дышать, не могу слышать, четко

видеть, а моментальное удушье тут же приводит меня в ужас, отчего мне кажется, что я

сошел с ума.

Что-то холодное и острое щипает мою руку.

У меня лишь один миг, чтобы поразмышлять о боли, после чего она охватывает меня

полностью.

Глава 6

– Джульетта, - шепчу я. – Что ты здесь делаешь?

Я полуодет, готовлюсь к очередному дню, но еще слишком рано для посетителей.

Время до восхода солнца мое единственное, когда никто не должен беспокоить меня. Это

кажется таким невозможным, что она сумела попасть в мои покои.

Кто-то должен был остановить ее.

Вместо этого, она стоит у моей двери и смотрит на меня. Я видел ее много раз, но

сейчас что-то другое – я ощущаю физическую боль, когда смотрю на нее. Но, так или

иначе, меня все еще тянет к ней, я желаю быть с ней.

– Я сожалею, - говорит она, пряча руки и отводя взгляд. – Мне очень, очень жаль.

Я замечаю, что на ней надето.

Это темно-зеленое платье с закатанными рукавами; простой крой выполнен из

эластичного хлопка, который подчеркивает все изгибы ее фигуры. Я и не предполагал, что

оно так подчеркивает ее глаза. Это одно из тех платьев, которое выбрал я. Я думал, что