– Отчего же, верю, – заторможенно ответил я. – А можно узнать, что вам еще рассказывала мисс Кэмпион?

Усмехнувшись, Ларс тихо спросил:

– А хотите дословно?

– Ну, если вы можете… – неуверенно произнес я, интуитивно чувствуя подвох, но не мог сообразить, в чем же он заключается.

– Так вот. Лора Кэмпион как-то сказала мне: «Я не скрываю свой интерес к различного рода специфической информации, в том числе и щекотливого характера». – Слэйтер замолчал, глядя на меня печальными глазами английского мастифа. Пауза затягивалась.

– Ну а дальше? – спросил я, не выдержав.

– А дальше… все, – проговорил он, сверкнув белозубой улыбкой.

– Как все?

– Марк, вы спросили меня, почему мне нравилась мисс Кэмпион, я и ответил. Больше добавить мне, к сожалению, нечего.

Мирел внимательно слушала наш разговор, проявляя в жестах худых, как плети, рук некоторую нервозность: тонкие, длинные пальцы, похожие на паучьи лапки, с острыми – оказывается – синими ногтями судорожно обхватили торчащие птичьи коленки, которых мне не было видно, но я их явственно представлял. И эта судорожная нервозность девушки была связана, скорее всего, с закончившимся допингом. Порыскав по столу огромными, потемневшими до антрацитового цвета глазами, она огорченно и чуть картинно вздохнула. Затем поднялась и, вихляя сушеными ягодицами и тощими бедрами, направилась к барной стойке.

Я же молча пил эль, пытаясь погасить досаду, но помня, что в любую минуту этот шутник-ботаник может уйти, поэтому спросил вполне миролюбивым тоном:

– Так когда вы видели…

– Не надо повторяться, Марк. Извините, что перебил. – Ленивым жестом он вновь нацепил очки и провел рукой по волосам. – Что-то я сегодня немного устал… Я помню ваш вопрос… Видел я мисс Кэмпион в это воскресенье. Предвосхищаю ваш следующий вопрос. Запомнить этот день недели мне было несложно. Когда я услышал о гибели журналистки, я автоматически подумал, что видел-то ее живой и здоровой всего пару дней назад. Да и приходил я к Лоре по важному делу. – Он мельком взглянул на возвратившуюся Мирел, которая, видимо, обидевшись на своего спутника, выглядела злой фурией. Усевшись, она молча стала цедить свое пиво. – Да, мне нужно было обсудить с женщиной окончательный вариант ландшафтного проекта ее участка, – продолжил дизайнер. – Ну и буквально на днях я уже вспоминал об этом факте… при разговоре с инспектором Теллером.

– Ничего странного не заметили в тот день или, может быть, ранее?

– Марк, я представляю, что вы подразумеваете под этими вопросами… Но я ничем вам не могу помочь. И не потому, что не хочу, просто не знаю. – Он передернул плечами. – Правда, был один момент, не совсем вписывающийся в тот образ журналистки, который я себе уже составил. Обсуждая вопросы, связанные с переустройством ее участка, мы, безусловно, затрагивали и другие темы, шутили, а иногда и сплетничали. Она всегда была жизнерадостной, вернее, жадной к жизни, пыталась все попробовать, испытать… Не знаю, как это описать. Конечно, я могу ошибаться, но я ее почувствовал именно так, хотя сейчас могу констатировать, что этого очень мало для какого-то вывода. И почему у меня возник именно такой образ… тоже не могу объяснить. Поэтому рассматривать в этом случае версию самоубийства, думаю, абсурдно.

Я был немного озадачен: мое восприятие Лоры было совершенно другим. Какой же она была на самом деле? Впрочем, кто сказал, что в человеке не могут уживаться, казалось бы, несовместимые черты характера? Очнувшись от раздумий, я попробовал затронуть другую тему:

– И вы даже не пробовали с ней флиртовать?

– Даже не пытался.

– Почему же? Легкий флирт, по-моему, ни к чему не обязывает. Тем более возвратившись из отпуска, женщина стала настоящей красавицей.

– Умные и знаменитые дамы пока не в моем вкусе. Да, милая? – усмехнувшись, Ларс посмотрел на Мирел, не очень-то доброжелательно взглянувшую на него.

– Да, я пока совсем не знаменита. Но кто сказал, что я этого хочу? Хорошо уже то, что я неглупая, – ответила девушка, выразительно посмотрев на меня своими темными глазами.

– Так что вас удивило тогда, какой момент? – спросил я, уяснив для себя, что у Лоры и Слэйтера не было «отношений», то есть поверил дизайнеру.

Глотнув пиво и чуть нахмурив высокий лоб, Ларс стал рассказывать:

– Как-то на прошлой неделе я пришел к мисс Кэмпион обсудить некоторые детали моего дизайн-проекта. Поднявшись на второй этаж, я услышал из приоткрытого кабинета финал телефонного разговора Лоры с неизвестным мне абонентом. – Ларс задумался, но за стеклами очков я не смог рассмотреть движение его глаз. – Не могу отвечать за абсолютное соответствие сказанной журналисткой фразы, но до меня донеслось примерно следующее: «…это не телефонный разговор. Не знаю, смогу ли тебе помочь… Все это, мягко говоря, настолько рискованно, а еще, пожалуй, подло». Затем она минутку помолчала и вновь недовольно сказала, что «кто бы говорил», и все. Но за точность этих фраз журналистки поручиться не могу.

– Вы рассказывали об этом инспектору?

– Да. Но ведь мисс Кэмпион была в некотором смысле скандальной журналисткой. Во-всяком случае, пыталась ее быть. А люди, избравшие подобного рода деятельность, должны быть готовы к определенному риску. Инспектор Теллер тоже, вероятно, так посчитал.

– И вы не догадываетесь, кто может быть ее анонимным собеседником?

Слэйтер не успел ответить, его внимание отвлекла Мирел: она резко поднялась из-за стола и, сердито бросив нам фразу «сейчас приду», направилась в сторону туалета.

Мужчина проводил ее долгим, задумчивым взглядом. А затем, серьезно посмотрев на меня, сказал: – Помилуйте, Марк. Это мистер Стюарт у нас экстрасенс, а я всего лишь садовник, хотя и талантливый… Не догадываюсь и не люблю предполагать, не имея хоть каких-нибудь оснований для конкретных подозрений.

– Ларс, вы сказали, что знаете ответы на те вопросы, которые меня могут заинтересовать. А как насчет тех вопросов, которые, по-вашему, меня интересовать не могут?

Притворно вздохнув, мужчина лениво и медленно проговорил: