– Тут что, кладбище предыдущих героев?
– бормочет под нос Дэй и склоняется над чем-то в траве. В переплетении стеблей что-то белеет, будто оглаженный временем, ветрами и дождями череп. Дэй осторожно поддевает его носком ботинка, и "череп" откатывается в сторону, оставляя за собой прореху в травяном ковре. Да, по размеру и впрямь похоже, но это всего лишь гладко обтёсанный белый булыжник. Будто вывалившийся из кладки.

Через пару шагов мы натыкаемся на ещё несколько.

– Интересно, что здесь было построено? Стена?

– Меня больше занимает, кем построено. И для чего. Или для защиты от чего.

– И здесь ли ещё то, от чего защищались,- заканчиваю я мысль. В принципе, ответа не требуется. Нет, конечно, если судить по разбросанным камням, это самое нечто строителей предполагаемой стены всё-таки сожрало... Но я предпочитаю оставаться оптимистом.

Тем более что особого выбора нет.

– И всё-таки не стена.

На этот раз изменения в пейзаже первой замечаю я - впереди за деревьями маячит какое-то белое строение. Как будто через неухоженный, романтически-заброшенный парк выходишь к старинному особняку. Вернее, к развалинам. Когда мы подходим ближе, развалины оказываются остатками башни. Круглая площадка, видимо, когда-то вымощенная похожим камнем, не заросла до сих пор. От самой башни уцелел полукруг стены с узкой щелью бойницы да пара ступенек ведущей наверх лестницы.

– Представляешь, какая она была огромная, - доходит до меня. Видимо, рухнула, и те камни, которые мы нашли, остатки вершины.

И жутко древняя, если поначалу такой громадине было куда рухнуть, а потом на этом месте успели вырасти высоченные сосны. Я обхожу башню кругом. У дальнего обломка стены обнаруживаю безнадёжно засохший куст диких роз. Раскрывшиеся бутоны почернели, но почему-то не осыпались.

– Сказочная страна после катастрофы, - констатирует Дэй, - Всё в наличии: тоннель из одного мира в другой, волшебный лес, зачарованная башня, розы.

– Не хватает только принцессы, ожидающей наверху своего избавителя.

– Или заманивающей благородных рыцарей, чтобы съесть их.
– Он пожимает плечами.
– Почему бы принцессе одновременно не быть чудовищем?

– Действительно. Можем заночевать здесь. Хотя бы есть гарантия, что никто не нападёт сзади.

Сухих веток в лесу предостаточно, и мы разводим костёр внутри, у стены башни. Рюкзаки у нас тощие: туго скатанные спальники, сухой паёк, вода и запасные рожки к автоматам. Пока мы возились с обустройством ночлега, стемнело окончательно. Первым дежурит Дэй, поэтому я ложусь поближе к костру и сразу же засыпаю. Измученному организму нет дела до "проклятых мест" и мистики.

– Всё нормально?
– негромко спрашиваю я, когда меня осторожно будят.

– Да, всё тихо. До рассвета несколько часов.

– Опять решил поднять меня позже? Совсем себя не жалеешь.

Не каждый раз, но иногда Дэй впадает в благотворительность такого рода.

– Я привык к бессонным ночам. Если хоть тень промелькнёт или что-то подозрительным покажется - буди. Всё, я спать.

– Боюсь, если тут будет что-то подозрительное, ты проснёшься от стрельбы.

Я сажусь на свёрнутый спальник спиной к костру. Сзади меня прикрывает стена, от огня идёт тепло, а глаза потихоньку привыкают к темноте, и я даже начинаю различать деревья. Городской житель не задумывается о том, насколько темна ночь без фонарей, он, по сути, никогда и не видел настоящей ночи. Да и настоящих звёзд, если на то пошло, а потому считает их свет, помогающий путникам в старинных легендах найти верную дорогу, романтическим преувеличением. Надо уехать подальше от загазованности городов, лучше в степь, чтобы понять, что ночи могут быть по-настоящему светлыми даже без электричества.

Нет, я никогда не была в степи. Дэй рассказывал. Но я могу сравнить небо, видимое из окна квартиры, с небом над Озёрами, куда мы с родителями ездили отдыхать. Никакой неон рядом не светил.

Я поднимаю взгляд от стены леса за краем площадки к небу, но оно по-прежнему затянуто тёмными облаками. А, ладно, всё равно никогда не умела определять местонахождение по звёздам. Может, и к лучшему. Ещё увидишь абсолютно незнакомые созвездия и пару лун в придачу. Нет, у меня, конечно, психика крепкая, но...

Из темноты, с того края площадки, куда не дотягивается свет костра, и где при свете дня я обнаружила засохший розовый куст, слышится треск. Не такой, как если бы кто-то большой ломился через лес. Скорее, наступили на одинокую сухую веточку. Я вскакиваю и, стараясь не шуметь, делаю пару шагов в ту сторону, не отходя от костра далеко. Не кричать же, в самом деле "стой, кто идёт". Осторожно снимаю автомат с предохранителя. Собираюсь духом и врубаю закреплённый на поясе фонарь, ожидая увидеть в круге света что-то невыразимо отвратительное. Не хочется стрелять вслепую, да и стрелять зря не стоит - мало ли кого привлечёт звук выстрела. Но возле розового куста пусто. Могла ли одна из веток сломаться под порывом ветра? Хотя какой тут ветер. Быстро оглядываюсь на Дэя. Ещё одно правило - не терять друг друга из виду в темноте. Хотя, казалось бы, сущая ерунда: пройти несколько метров до куста и осмотреться.

Я делаю шаг вперёд и чуть ли не нос к носу сталкиваюсь с конской мордой. Морда белоснежная, глаза тёмные, кожаные ремешки уздечки перечёркивают её узкими полосами. Отпрыгиваю, едва не угодив в костёр, и только потом соображаю поднять взгляд на всадника.

Он не похож на мертвеца или призрака. Наоборот, эти черты я узнаю под любой маской: высокие скулы, золотисто-карие, чуть раскосые глаза, нереально яркие на смуглом лице, идеально вычерченные брови. У всадника лицо Дэя, за исключением шрама на щеке, но на этом сходство заканчивается. Отсвет пламени ложится бликами на кожаные брюки для верховой езды, на высокие чёрные ботфорты. Белоснежная шёлковая рубашка с широким рукавом вышита чёрной нитью, узор вышивки так тонок, что кажется прорисованным. На грудь спускаются две толстые длинные косы, перевитые нитями мелкого речного жемчуга; тонкие смуглые пальцы, сжимающую уздечку, украшены несколькими серебряными кольцами. Всадник знакомо прищуривается, разглядывая меня, а потом чуть склоняется вперёд, протягивая руку. Сознание автоматически отмечает сейчас совершенно ненужные мне детали: широкий серебристый браслет, охвативший запястье, удлинённые ухоженные ногти. Золотистые глаза обещают ночь любви на ложе из горьких трав, бешеную скачку в погоне за рассветом и все дороги этого мира.