Говорила она на пяти языках, но по-русски писала неграмотно. Собой представляла экзотический микс – яркая восточная внешность: длинные вьющиеся волосы, маленький рост, попа круглая, небольшая грудь. Не толстая, но такая округлая девушка.

При моём почти двухметровом росте, она, со своим маленьким, была для меня вроде экзотической игрушки.

Не знаю, как она себя чувствовала рядом со мной, но я всегда боялся об неё споткнуться.

Сара ушла с работы. Первая причина – чтобы её не съело начальство за то, что подцепила богатого клиента. Вторая – чтобы мы могли чаще видеться.

Первое время, пока отношения были в начальной стадии и Сара всё ещё работала в косметическом салоне, я встречал её после работы или присылал за ней машину.

Как-то я не смог её встретить и попросил самостоятельно приехать ко мне. Она приехала, – её подвёз отец, – и она мне призналась, что отец расстроен. Потому что впервые сам привёз дочь к мужику, которого никогда не видел и знает только по рассказам.

Её родителям важно было знать, что я за человек. Что это за «русский Иван» посягнул на ассирийско-армянскую кровь.

Я понимал волнения отца, – у самого росла дочь, и я знал, что рано или поздно точно так же могу быть зависим от решения своего ребёнка. А может быть, даже и от решений её ухажера.

Я приехал в гости к родителям Сары, представился и попросил разрешения ухаживать за их дочкой. Получил согласие, несмотря на то что Сара всё ещё считалась замужней. Но её брак был зарегистрирован за рубежом, а это сочли смягчающим обстоятельством.

Дальше начались отношения.

Сара сопровождала меня в деловых поездках. Ей хотелось знать, чем я занимаюсь. Ей было интересно в тех местах, куда мы приезжали. Со мной или без меня она находила, чем заняться на новом месте. И если я не мог составить ей компанию, она красочно и увлечённо рассказывала, где была, что видела, что почувствовала.

Мне было хорошо с ней. Она оказалась такая живая и активная, что я не сомневался: очутись мы в горах, на туристической тропе, Сара могла бы пойти впереди проводника. И что самое интересное, проводник согласился бы с таким положением вещей.

Когда возвращались в Москву, она приезжала ко мне несколько раз в неделю и оставалась ночевать. А остальное время проводила в доме родителей, со своим маленьким сыном.

Сара отлично готовила и любила это делать. Вся еда, приготовленная ею, была вкусной и разнообразной. Каждый раз она приезжала ко мне с пятью или шестью кастрюлями. При таком обилии еды, которое она мне обеспечила, мы перестали ходить в рестораны и все вечера проводили дома.

Когда Сара рассеяла мои представления о сексуальной строгости восточных женщин, объяснив, что у некоторых говно в жопе не держится, столько там всего перебывало до замужества, зато жених в жёны берёт девственницу, – и она сама достаточно демократично на всё это смотрит, – тогда я окончательно понял, что для меня эта женщина – абсолютная экзотика.

Она была бестия номер один, переплюнула всех, кого я знал. Про таких говорят – как в омут с головой.

Допускаю, что Сара боялась того, чего не боялись другие, и наоборот, не боялась того, чего большинство женщин опасались.

У неё была смещённая ось страха. Такой перекос интересен для экзальтированных отношений. Но неудобен для семейных. С моей привычной точки зрения. Но я стал задумываться, а почему бы и нет?

Наш опыт отношений устраивал меня. Её тоже. Она любила меня, я видел это. Я тоже любил её, и она это знала и ценила. Что же смущало меня в том, что мне досталась такая необычная женщина? Её готовность к экстриму? Я и сам был таким, и мне была понятна природа этих людей.

Поначалу я не видел серьёзных причин, из-за которых наш брак мог не состояться. Но уже через какое-то время начал понимать, что наша с Сарой жизнь – без будущего.

Наше совместное будущее не строилось, потому что она жила по законам диаспоры. А я не понимал этих законов. Слишком разные у нас традиции.

Когда окончательно выяснилось, что Сара, несмотря на все её попытки сбежать от родителей и мужа ради обретения независимости от диаспоры, всё равно тесно связана со своим народом, стало очевидно: женитьба на Саре будет равносильна женитьбе на традициях и самобытности её диаспоры, на всех её родственниках сразу.

Она могла заявить:

– Я не пойду на эту свадьбу одна.

– Почему?

– Потому что все знают: у меня есть мужчина.

– Скажи, что твой мужчина занят. Дела.

– Так нельзя. О дате свадьбы мне сообщили ещё полгода назад.

– Я смогу на час заехать, посидеть рядом с тобой и уедем вместе.

– Нельзя. Во-первых, если у меня есть мужчина, мы должны появляться вместе. Это правило. Иначе на меня будут косо смотреть.

– Ну тогда не ходи на эту свадьбу. Кто тебе эта невеста вообще?

– Очень дальняя родственница. Но я не могу не пойти. У нас так принято, что все женщины нашего рода участвуют в свадьбе со стороны невесты. И это, во-вторых. Поэтому я не могу пропустить и не могу уехать раньше.