— Я думаю, что это не будет для вас большой суммой. Я хочу получить столько, сколько мне обещал Леонард Смайлз.

— Что ж, я согласна.

Стефани поднялась с кресла.

— Сейчас я выпишу чек, и вы сможете получить по нему в любом банке.

— Но мы не уточнили, сколько.

— Меня это не очень интересует. Жизнь все-таки дороже.

— Конечно! — просто ответил Чак.

Стефани подошла к шкафу, открыла его и поставила на стол кожаный саквояж Джона. Она смотрела прямо в глаза Чака, когда шарила на дне саквояжа. Она нащупала рукоятку револьвера, прямо в саквояже взвела курок и резко вытащила руку, направив револьвер прямо в его грудь.

— Встаньте! — приказала Стефани. — Я буду стрелять с такого близкого расстояния, что не промахнусь. Убийца!

Она прижала ствол к груди Чака.

— Вот видите! С такого расстояния промахнуться невозможно, не правда ли? Стойте тихо! Поднимите руки вверх и не двигайтесь. Если вы только мизинцем шевельнете, я спущу курок.

Чак поднял руки и посмотрел вниз на револьвер. У него было такое чувство, что он не в состоянии ворочать языком.

Стефани левой рукой дотянулась до карабина и отбросила его в сторону. Потом взялась за револьвер и другой рукой. Револьвер больно вдавился в грудь Чаку.

— Теперь вам надо повернуться, — сказала она вежливо, как портной на примерке.

— Это вы делаете напрасно, — едва выдавил из себя Чак.

Он сказал это так тихо, что сам едва услышал свой голос.

— Я думаю, что вы не умеете обращаться с оружием. В ваших движениях виден дилентантизм. Во-первых, вы стоите слишком близко ко мне. И во-вторых, мне противно это вам говорить, такой банальной шуткой это выглядит, но ваш револьвер стоит на предохранителе. Как же вы этого не заметили? — сказал Чак и криво усмехнулся.

Стефани поверила всему, что сказал Чак. Она попыталась сделать две вещи одновременно. Отступила на шаг и попыталась большим пальцем проверить положение предохранителя. При этом она не отрывала глаз от лица Чака.

Потребовалась лишь секунда, чтобы ситуация изменилась.

Чак резко опустил руку и рванул голову Стефани к себе. В то мгновение, когда ее лицо уткнулось ему в грудь, он не сильно ударил ее по правому запястью. Удар пришелся в то место, где начинается большой палец. Револьвер упал на пол.

Стефани хотела повернуть голову, может быть, закричать. Потом она попыталась ударить Чака ногой, но потеряла равновесие.

Чак поймал ее за руку, завел ее руки за спину и прижал их к спине.

Стефани была сильной, но Чак был все-таки сильнее.

Тогда Стефани откинулась назад и всей тяжестью повисла у него на руке. Одной рукой Чак не мог ее удержать. Она начала соскальзывать вниз, и ему пришлось наклониться вслед за ней. Чак, чтобы не упасть, подхватил Стефани на руки и крепко сжал. Ее грудь уперлась ему в подбородок.

— Прошу вас не дергаться. Ведь я сильнее вас.

Он отпустил Стефани, потом несильно подтолкнул в плечи, и сна оказалась в кресле-качалке.

— Кстати, если вам хочется пострелять, пожалуйста! — Чак ногой подтолкнул револьвер к креслу.

Стефани судорожно схватила его и нажала на спусковой крючок. Раздался сухой щелчок. Стефани еще дважды нажала, барабан провернулся, и дважды револьвер ответил таким же неприятным сухим звуком.

Чак криво усмехался, глядя прямо в отверстие ствола.

На лице Стефани было изумление. Она, как на игрушку, смотрела на револьвер в своей руке.

— Почему он не стреляет? — спросила она у Чака.

— Так это же здорово, что он не стреляет, иначе я бы лежал здесь с тремя дырками.

— А откуда, откуда вы знали, что он не будет стрелять? Даже я забыла о том, что высыпала из патронов порох.

— А мне и не надо было знать об этом. Мой друг хотел именно из этого револьвера вас убить. Поэтому даже капсюли не сработали.

Стефани еще несколько мгновений повертела револьвер в руках, потом отбросила на диван.

— Ну вот, теперь мы с вами, думаю, можем поговорить спокойно и обсудить все наши проблемы. У вас в самом деле в этом саквояже чековая книжка?

— Конечно, нет! — сказала Стефани. — Знаете, мне достаточно предъявить свои документы в любом банке континента, чтобы мне дали деньги.

— Вам хорошо, — сказал Чак, глядя на Стефани с нескрываемым восхищением. — А почему же вы все-таки хотели меня убить? — уже почти спокойно поинтересовался Чак.

— Это же вы хотели меня убить! А я была вынуждена защищаться.