— Вредная хищная птица. Она дичь распугиваетъ. Надо ее уничтожать, — сказалъ онъ.

— Только это не ястребъ былъ, — возразилъ товарищъ.

— А кто-же? Да такъ какая-то птица. Ну, вотъ… Будто я по полету не знаю. Одно только, что очень ужъ онъ высоко летлъ. На такомъ разстояніи, само-собой, убить трудно, но все-таки я его задлъ. Вы замтили, какъ онъ перекувырнулся въ воздух, измнилъ полетъ и сталъ опускаться?

— Да что вы! Ничего подобнаго не было.

— Ну, значитъ, вы плохо глядли. Да и гд вамъ было видть! Вы въ это время свою собаку свистали. Нтъ-съ, это ястребъ и большой ястребъ. Я ужъ къ нимъ въ Тверской губерніи приглядлся, когда стоялъ тамъ съ полкомъ. Прехитрая птица. А видли, какъ онъ нападаетъ на добычу? Словно упадетъ на птицу. Какъ камень упадетъ. Нтъ, это ястребъ былъ.

— Ну, будь по вашему, — улыбнулся охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ.

— Да что вы словно ребенка меня утшаете. Конечно-же, ястребъ. Скажу вамъ боле. По-полету было замтно, что онъ сильно раненъ и ему ужъ не жить… Наврное гд-нибудь околетъ. Я увренъ, что ежели намъ пройти вонъ въ ту сторону и побродить часокъ, то наши собаки даже найдутъ его.

— Ну, полноте.

— Хотите пари держать, что найдутъ? — воскликнулъ докторъ. — Положительно гд-нибудь въ кустахъ околваетъ.

— Ну, что за пари!

— Ага, боитесь! А я-бы въ лучшемъ вид на три рубля пари подержалъ.

Пауза. Прошли молча съ четверть версты. Охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ, нашелъ еще красный грибъ и спряталъ его въ сумку.

— А вдь нтъ дичи-то. Егерь правъ, что сюда, вскор посл воскресенья, нельзя здить. Воскресные охотники все распугаютъ. Вчера воскресенье и здсь, говорятъ, было такое сборище, что страсть, сказалъ онъ.

— А все-таки я радъ, что поразмялся и пропотлъ, — отвчалъ докторъ. — И, наконецъ, все-таки не безъ дла. Я вредную птицу уничтожилъ.

— Опять про ястреба?

— А вы все сомнваетесь? Удивительно странный человкъ.

— Ну, хорошо, хорошо. Чмъ-бы дитя ни тшилось… Все-таки вы пострляли, ружье попробовали, а я и того нтъ.

— Такъ кто-жъ вамъ мшаетъ! Жарьте въ воронъ. Тоже вредныя птицы для дичи. Вы знаете, сколько он мелкихъ выводковъ уничтожаютъ! Вонъ дв вороны. Стрляйте.

— Ну, что! Не стоитъ. Нтъ, я думаю здсь голубиную садку устроить… Сговориться человкамъ десяти, привезти голубей изъ города и устроить стрльбу въ голубей на призы. Это очень интересно. Десять человкъ по десяти рублей сложатся сто рублей. Половину на призы, половину на пирушку. А ежели набрать пятнадцать человкъ, то вдь сто пятьдесятъ рублей образуется. Нтъ, право, и устрою… Я сегодня-же составлю подписной листъ и передамъ его егерю. Вы подпишитесь?

— Смотрите, смотрите… Ваша собака стойку длаетъ! — воскликнулъ докторъ.

— Ахъ, да… Дйствительно. Наконецъ-то кое-что попалось.

— Тише говорите.

Охотники приготовились и взяли ружья на перевсъ.

— Кому стрлять? — шопотомъ спросилъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ.

— Да ужъ стрляйте вы. Ваша собака стойку длаетъ.

— Мн нехочется васъ-то обидть. Давайте ужъ вмст стрлять. Стрляйте и вы… Однако, что-же это?.. Смотрите, она уже что-то нюхаетъ въ кустахъ. Нтъ, это не дичь.

— Нтъ-ли барсуковой норы? Осторожне, осторожне подходите.

— Да я и такъ осторожно.

Охотники тихо приблизились къ кустамъ ракитника и раздвинули втви. Въ кустахъ лежалъ внизъ лицомъ мужикъ.

— Фу, ты пропасть! Ну, дичь! — воскликнулъ докторъ.

— Мертвый или пьяный? Смотрите, онъ не дышетъ. Это мертвый, — сказалъ охотникъ, одтый тирольскимъ стрлкомъ, и тронулъ мужика ногой въ бокъ.

Мужикъ пошевелилъ рукой.

— Пьяный, должно быть, — отвчалъ доктору наклонился надъ мужикомъ, потрясъ его за руку и крикнулъ:- Почтенный! Ты чего тутъ?

— Постой… Не замай… — послышался откликъ.

— Вставай! Нечего теб тутъ валяться на сырой земл. Еще простудишься.

Мужика начали расталкивать. Онъ приподнялся, посоловлыми глазами посмотрлъ на охотниковъ и сталъ почесывать у пазухи. Черезъ минуту онъ звнулъ и проговорилъ:

— Гд купецъ-то?

— Какой купецъ? — спросилъ докторъ.

— Да нашъ купецъ… Купецъ Аникій Митрофанычъ. Фу, ты пропасть! Да какъ-же это я заснулъ-то? Повелъ я утречкомъ Аникія Митрофаныча въ Калиново къ бабенк тутъ одной… Вы, господа, его ищете, что-ли? Аникія Митрофаныча?

— Ничего мы не ищемъ. Мы охотимся, ну, а наша собака и нашла тебя.

— Охо-хо-хо! — звалъ мужикъ. — Какъ-же это я уснулъ-то? Вы изъ Зеленова?

— Да, изъ Зеленова.

— И я зеленовскій. Ахъ, ты шутъ! Да гд-же купецъ-то?

— Никакого мы купца не знаемъ. А вотъ нашли тебя и думали, что ты мертвый.

— Зачмъ мертвымъ быть! Мы сегодня рано утречкомъ съ купцомъ загуляли, да и съ вечера были хвативши. Купецъ вашъ-же охотникъ. Онъ тутъ съ субботы чертитъ. Хорошій купецъ, ласковый… «Все, говоритъ, мужской полъ, да мужской полъ, а мн, говоритъ, съ мужскимъ поломъ пить надоло и скучно. Приведи, говоритъ, ты меня къ такой баб, которая-бы разговорить меня могла». Тьфу! Одолжите, господинъ, окурочка покурить.