— Гмъ! Умудренный опытомъ въ длахъ торговли, вы, почтенный, несвдующи въ длахъ судебныхъ. Ежели вы окажете упорство и двицу помщика Скосырева не отдадите, то ее отъ васъ отберутъ силою, а вы отвтите сугубо. И выходитъ, государь мой, что суда то вы не минуете, да и двицу то не удержите.

— Господи, такъ что же мн длать? — съ тоскою воскликнулъ Латухинъ. —Я поду къ нему, паду ему опять въ ноги, вымолю у него прощенье за невольный обманъ...

— Это вы про барина, про господина Скосырева?

— Да. Онъ окажетъ мн милость, онъ не захочетъ погубить двухъ невинныхъ людей, да еще и матушку мою, которая не переживетъ нашей гибели.

— Во первыхъ, государь мой милостивый, помщикъ врядъ ли проститъ васъ, ибо онъ весьма совершеннымъ беззаконіемъ огорченъ и обозленъ, а во вторыхъ, онъ отбылъ въ городъ С.-Петербургъ, гд и пробудетъ долго.

О томъ, что въ дом Скосырева царитъ теперь Катерина Андреевна и что это она распорядилась отобрать у Латухина невсту, Барашкинъ ничего не сказалъ.

— Такъ что же мн длать, что длать? — воскликнулъ Иванъ Анемподистовичъ. — Господи, за что Ты наказуешь меня, несчастнаго?

— Наказуется человкъ за грхи, — внушительно проговорилъ Барашкинъ, — а ежели вы желаете знать, что вамъ наджежитъ длать, такъ я могу научить.

— Отецъ родной, научи, — бросился Латухинъ къ приказному.

— Хе, хе, хе... Ежели къ теб въ лавку приходитъ покупатель и говоритъ: „дай мн, купецъ, такое то количество сукна“, то ты что отвтствуешь? Ты требуешь за сіе потребное количество денегъ. Врно? Потребую денегъ и я за свой товаръ, а товаръ мой вотъ! — Приказный ткнулъ себя перстомъ въ лобъ.

— Умъ мой товаръ, — добавилъ онъ.

— Да заплачу, сколько желаешь, столько и заплачу, — поспшно отвтилъ Латухинъ.

— Ну, пожелать я могу и очень много, ибо нтъ предловъ человческому желанію; это ты, почтенный, необдуманно глаголешь, а вотъ я оформлю дло и теб пріятно все будетъ. Я теб дамъ совтъ, а ты мн за оный совтъ триста рублей ассигнаціями пожалуешь.

— Ахъ, изволь, родной, изволь!

Иванъ Анемподистовичъ подошелъ къ большому кованому сундуку, стоящему въ углу „конторки", отперъ замокъ съ музыкою, досталъ пачку ассигнацій и отсчиталъ триста рублей.

— Вотъ изволь, получи и наставь меня на разумъ, — обратился онъ къ приказному, подавая ему деньги.

Барашкинъ, не считая, сунулъ деньги въ карманъ.

— Вотъ мой совтъ: тяни дло до „красной горки“, чему я буду по мр силъ способствовать, женись въ первый же дозволенный для сего закономъ день и тогда... тогда ужъ жену у тебя не отнимутъ, хотя отвтственности ты подвергнуться можешь, но дло то въ томъ, что у помщика цли не будетъ преслдовать тебя, разъ двицу отнять нельзя. Вообще, мой любезный Иванъ Анемподистовичъ, я даю теб время и такъ, и сякъ устроить дло, а это главное. Я посланъ господиномъ помщикомъ предложить теб добровольно отдать незаконно пріобртенную двицу, а на случай упорства уполномоченъ дйствовать по закону и по форм, но, видя твое благожелательство ко мн, я готовъ мирволить. Отпишу помщику, что ты выбылъ изъ столицы вмст съ купленною невстой невдомо куда, а ты пока такъ-ли, сякъ-ли дло свое обдлывай и даннымъ временемъ пользуйся.

— Боже, сколько горя! — проговорилъ Иванъ Анемподистовичъ, склоняя на грудь свою кудрявую голову.

— Стало быть, очень теб люба сія двица? — полюбопытствовалъ приказный.

— Да если-бъ ты видлъ ее, любезный! Въ ней не одна красота тлесная, а и душа у ней хорошая и сердце золотое. Каждый человкъ, который увидитъ ее разъ, привяжется уже къ ней и полюбитъ ее. А какъ хороша, какъ пригожа собой то! Теперь покойно жила моя голубушка, разцвла какъ маковъ цвтъ, на всю округу нтъ подобной красавицы. Такъ скажу теб, добрый человкъ, что мн разлуки съ ней не перенести, и коли отнимутъ ее у меня, я либо жизни себя лишу, либо уйду въ лса темные, дремучіе, пристану къ какой ни на есть шайк бродягъ лсныхъ, воровъ да разбойниковъ и подговорю ихъ пойти въ домъ къ моему недругу, къ разлучнику, да самъ его, своими руками и задушу!

— Страсти говоришь, любезный, угрозы произносишь, а это нехорошо, — строго замтилъ приказный. — Надо законными мрами побждать, а не о столь беззаконномъ дяніи думать. Кистенемъ да топоромъ не многаго добьешься и заслужишь кнута на торговой площади, а вотъ ежели другимъ орудіемъ войну поведешь, такъ можешь и побду одержать, и незапятнаннымъ остаться.

— Какое же это орудіе, почтенный?

— Гусиное перо. Хе, хе, хе... Хорошо очиненное и въ рукахъ человка, законами умудреннаго, оно великія дла надлать можетъ, мой почтенный!

Приказный поднялъ руку съ отдленнымъ указательнымъ перстомъ, и на лиц его засіяла самодовольная улыбка; онъ коснулся любимаго предмета, осдлалъ своего конька.

— Великая вещь гусиное перо и листъ бумаги въ рукахъ законника! Я могу такую изобразить на ономъ лист бумаги заковыку, что цлая палата умнйшихъ, посдвшихъ надъ бумагами и законами чиновниковъ въ тупикъ встанутъ и руками разведутъ. Пока они тамъ будутъ статьи отыскивать, законы подводить, я имъ еще бумажку! Хе, хе, хе... Они найдутъ выходъ, возразятъ, отпишутъ, а я имъ такую придумаю цыдулку [19] , что имъ и отвчать нечего, прямо тьмы египетской напущу имъ, и пресвтлый разумъ ихъ затуманю, а отвтить то они мн обязаны по закону, ибо не единая бумага безъ отвта и безъ узаконеннаго порядка пройти не можетъ, нтъ! Въ регистратур ее запишутъ во входящій журналъ, отмтятъ номеромъ и передадутъ въ подлежащій столъ, а тамъ отвтъ надо дать по форм и за надлежащимъ номеромъ въ исходящій журналъ записать. Пока они отписываются, я имъ запросъ да въ то же время въ другое учрежденіе по этому самому длу бумагу, а то учрежденіе имъ тоже запросъ, отношеніе, рапортъ, предписаніе, указъ... И заварится каша великая изъ смени крапивнаго на густомъ масл чернильномъ. Хе, хе, хе... Нижній земскій судъ въ верхній таковой же войдетъ съ запросомъ, а верхній снесется съ палатой гражданскаго суда, коя будетъ ужо знать, что дло ей не подсудно, и передаетъ его въ палату уголовнаго суда, да вдь когда это? Это вдь посл горы бумагъ, посл того, какъ писцы испишутъ море чернилъ. Все зависитъ, почтенный, отъ того, какъ написать, какъ крючекъ зацпить. Ежели умно дло вести, такъ хватитъ переписки то на сорокъ лтъ, да. Пройдутъ года и выйдетъ резолюція: „крпостную двку помщика Скосырева признать за принадлежащую ему, Скосыреву, и водворить ее по мсту жительства, о чемъ и дать ей, двк, знать чрезъ полицейское управленіе“, а двка то эта, лтъ десять тому назадъ, волею Божіею помре, вотъ ты и водворяй ее по мсту жительства! Хе, хе, хе... Придетъ эта резолюція тогда, когда ужъ у тебя дти женатыми будутъ, такъ и тогда можно отписываться бумагами. Все дло, родной, въ томъ, чтобы имть для тяжбы деньги и надежнаго человка, вотъ что!...