Мы замолчали. Вова похлопал папу Панка по плечу, пожал ему руку и двинулся к выходу.

– Он был хороший. Лучше не бывает, – вместо прощания сказала я.

– Наверное, ее спустили в унитаз. И я знаю, кто это сделал! – мама Панка промелькнула и снова исчезла, как приведение.

Скорее всего, она снова искала свою собаку.

– Господи, как меня это все задолбало! – признался папа Панка и вдруг заорал, – Да! Это я ее спустил в унитаз!

Лифт, огромный как моя кухня, двигался быстро и бесшумно.

– А зачем мне нужно было говорить «да»? – спросила я у Вовы.

– Из вежливости, например.

– А зачем мы ходили к ним в гости?

– Затем. Без его разрешения мне Панка нормально не похоронить.

Вова по-прежнему не доверял мне и вел за руку. Я по-прежнему мечтала сбежать от него на канал, но была придавлена словом «похороны». В полном молчании мы возвращались домой. Меня не смущали заинтригованные взгляды парней, которые, если бы не Вова, были не прочь познакомиться. Изобразив заносчивый вид, я шла, не глядя по сторонам. И у меня получалось не плакать.

Дома, рассмотрев себя в туманном зеркале, я решила, что выгляжу хуже чем вдова. У меня был жалкий вид окончательной сироты, вдовы, бесприданницы и жертвы массовых беспорядков. И меня это успокоило немного. Особенно, когда выяснилось, что туфли все-таки натерли на мизинцах два прозрачных волдыря. Решила не прокалывать их иголкой – путь болят. Пусть воспалятся и отвалятся вместе с ногами.

Устыдившись своих мелких мыслей, я переоделась и снова залегла на диван. Укрылась курткой и задумалась. Богатые родители. И сын, которому папины деньги встали поперек горла. Неужели такое бывает? Как может опротиветь сытая жизнь с перспективой переезда в Лондон?

Вспомнив все подробности нашего визита к предкам Панка, я решила, что там живому человеку нет места, а собака сама утопилась и правильно сделала. А еще я подумала, что не хочу возвращаться в свою квартиру. И вовсе не из-за опасности. Я там была совсем недавно счастлива. Недолго, но ведь была!

Балансируя на грани сна и яви я снова увидела светящиеся силуэты. Быть может, они сторожили меня, я не поняла. Ребенок рисовал слова. Портал – это я запомнила. Но были и другие. Aditus, faux, casus, sors, fortuna.

– Казус? Это как-то связано с казуистикой? Жульничество что ли? Нет? Ну и фиг с ней, а фортуна – это удача?

Они явно считали, что я не права. Хорошо, что я словарь заранее около дивана положила. Я ограничилась переводим фортуны, которая к удаче имела весьма косвенное отношение. Словарь считал, что фортуна означает всего лишь шанс. Причем казус тоже переводился как шанс. Мура какая-то, ей богу. Но однозначно лучше морса.

Решив, что с предсказаниями на сегодня покончено, я бросила словарь на диван. Он даже подпрыгнул и сам собой раскрылся.

Страницы вдруг сами собой начали перелистываться, словно их настиг ветер. Ребенок тыкал пальцем, показывая мне нужное слово. Не то ему наскучило писать, не то он принял меня за клинически слабоумную.

– Vox, vocis – голос. Ну да, я уже поняла, что говорить вы не умеете. Что дальше? Вы русского языка не понимаете? Знаете, что мне нужно? Вот это слово – месть, ultio, или vindicta. Виндикта? Вендетта звучит правильнее.

Два слова «голос» и «месть» явно не были связаны друг с другом.

– Портал, который и дверь тоже, шанс, голос, месть, – машинально повторяла я, – Ребята, я обеими руками за месть. Покажите мне, кто его убил, и я сама отомщу.

Призраки жестами показали – не надо. Неужели им так сложно оказать мне такую пустяковую услугу?

– А шанс – он мой? У меня есть шанс отомстить? Что для этого нужно сделать?

Зазвучала тревожная, грохочущая как шторм, музыка. Словарь сам собой захлопнулся, больно треснув меня по пальцам. Призраки испарились.

Музыка звучала все тише, теперь уже не угрожая, а убаюкивая. Веки стали тяжелыми. Во сне я сидела на бескрайнем морском берегу, не ночь и не день, на грани рассвета. Вдали плыли корабли со многими мачтами. Легкое ощущение полета и вот они подо мной. Корабли, соединенные мостами. Плавучий голод. Дрейфующий по воле течений и ветра. Как Питер, только без новостроек.

Сколько я проспала – не знаю. Проснулась. Побродила по комнатам. Вовы не было. Посмотрела на свои окна, подняла взгляд – на крыше сидела Графиня. Неподвижно, чуть накренившись. Немного на статую похожа, хотя я ни разу не видела на крышах сидящих статуй.

Была мысль проверить запертую дверь. Поддеть ее ломиком, сорвать с петель и плевать, что скажет Вова. Но еще больше хотелось лежать и ни о чем не думать. Даже желание сходить на канал притупилось и казалась бессмысленным. Попив воды, я снова легла спать, хотя до вечера было далеко. Сны успокаивали. Но поспать не удалось.