Шрифт:
– Ладно, попытаюсь. Только потому, что ты просишь.
– Уж поверь: награжу тебя любовью по-царски!
Сын Савватия взял её за талию, притянул к себе:
– Ты моя владычица, василиса!
Заключая его в объятия, сладко улыбнулась, показав уродливый потемневший зуб:
– «Василиса Феодора»? Что ж, звучит заманчиво.
Пётр нашёл Велисария в сторожевом помещении, где гвардейцы, ожидая развода по постам, беззаботно играли в кости. Встали при появлении старшего по званию. Но помощник комита экскувитов разрешил им сесть и позвал своего подопечного перекинуться парой слов на свежем воздухе. Оба вышли и устроились на каменном приступке. Нежный друг Феодоры хоть и был крепкого телосложения, но на фоне ширококостного воина выглядел гораздо тщедушней.
– Вот что, Лис, - вкрадчиво сказал племянник Юстина.
– Як тебе по поручению Антонины…
– Неужели?
– изменился в лице гвардеец.
– То есть по поручению Комито. Ну, а если ещё точней, то по поручению средней её сестры, Феодоры… Ты ведь знаешь, мы фактически с ней супруги и давно хотим пожениться, но пока не можем… Впрочем, это дело другое. Речь теперь о тебе и об Антонине. Как ты к ней относишься?
Велисарий разгладил плащ на своём колене. Запинаясь, ответил:
– Я её люблю… Тоже предлагал пожениться, но она меня осмеяла, мы тогда повздорили и расстались…
– И теперь жалеешь?
Сын учителя подтвердил кивком:
– Коли б знать, что она меня не прогонит, побежал бы с радостью.
– Несмотря на свою служанку?
На губах у Велисария промелькнула улыбка:
– Македония хорошая девушка. Преданная, честная. Но она для меня никто. Провожу с ней время только потому, что аскеза для мужской плоти тягостна, я нуждаюсь в женщине постоянно. Не ходить же к уличным гетерам! Если есть своё, близкое, родное… - Молодой человек вздохнул.
– Но любить её не люблю.
– Уточнил: - Так, как Антонину… И ещё признаюсь: Македония хоть и любит, но обыденно как-то, чересчур зажато. Делай с ней, что хочешь, а сама ничем не поможет… А зато у Нино!… Эх! Разве же словами можно объяснить!
Пётр слегка покашлял:
– Я тебя очень хорошо понимаю. Как в любом искусстве, в деле любви есть свои ремесленники и свои творцы. Нам с тобой, видно, повезло… - Он похлопал парня по плечу: - Нино без тебя тоже извелась. Хочет помириться. Возвращайся к ней.
Велисарий упал перед ним на колени и воскликнул звонко:
– Господи помилуй! Я благодарю вас, кир Пётр, за такое ваше участие. Вечным должником буду!
Неподдельно смутившись, сын Савватия произнёс:
– Что ты, что ты, встань сейчас же. Если кто увидит? На коленях стоять разрешается только перед Богом или василевсом.
– Вы почти что Бог для меня и почти василевс!
– Именно «почти». Носом в василевсы не вышел… Поднимайся, поднимайся, кому велел!
Но счастливый гвардеец прежде поцеловал край одежд Петра и затем только сел опять на приступок. Сжав кулак, заверил:
– Я ваш раб всецело. Выполню все, что ни прикажете.
– Это очень ценно. В скором времени может пригодиться.
– Вы и кир Юстин, положившись на меня, не раскаетесь.
Примирение с Антониной получилось бурное. В первую же новую увольнительную Велисарий приехал к дому Комито с целым ворохом алых роз и браслетом с бриллиантом в коробочке. Стоя на коленях, он рассыпал цветы у ступней возлюбленной и проговорил с пафосом:
– Нино, без тебя мне не жить! Не сердись, прости.
Молодая танцовщица опустилась на колени напротив и отозвалась с чувством:
– Лис, любимый, ты не представляешь, как я счастлива, что мы снова вместе. Нас нельзя разлучать надолго. Друг без друга совсем не можем.
– Протянула руки, и наследник учителя гимнастики взял её ладони в свои.
Он сказал:
– Коль не хочешь замуж, не надо. Я согласен и так. Лишь бы быть с тобой.
А она ответила:
– Я согласна быть твоей женой. Но согласна и так, если передумал.
– Я не передумал. Я не передумаю никогда.
– И прижал её к себе крепко.
– Милая моя, как же я соскучился!
– Да, мой ненаглядный, я соскучилась тоже…
Поцелуям, объятиям и взаимным клятвам не было конца. Свадьбу сыграть решили в первых числах июля 518 года, после получения из Сердики грамоты с благословением от родителя. Но крутой поворот истории не позволил их намерениям сбыться.
Глава 3
У эго величества василевса Анастасия Дикора не было детей, и наследовать ему могли три племянника - Пров, Помпей и Ипатий. Но, признаться, ни один из них не стремился к власти. Тучный Пров занимался торговлей хлебом и свободное время проводил у себя в имении, услаждая слух пением рабынь, а желудок - изысканными яствами. Коротышка Помпей принимал участие в нескольких походах против персов, но всегда на вторых ролях и не проявил себя ни с какой стороны как военачальник. Хуже дело обстояло с Ипатием: нерешительный и бездарный, точно два других его брата, он, в отличие от них, думал, что умеет руководить людьми, и пытался строить из себя великого командира. А противник этого не знал и всё время смешивал ему карты. Посланный на ту же войну с персами, стал причиной нескольких поражений византийской армии, а когда дядя Анастасий бросил дорогого племянника усмирять мятеж полководца Виталиана, мало того что был разбит, но ещё и угодил в плен. Слава Богу, на кораблях подоспели свежие силы гвардейцев во главе с Юстином, разгромили мятежников и освободили Ипатия из-под стражи. Тот не метил на дядюшкин трон, ничего для этого не предпринимал, но любил порой фантазировать на досуге: хорошо бы недолго побывать в тоге императора и вкусить всеобщего почитания и боготворения, поразвлечься и пошалить, но карать и миловать, проводить реформы, враждовать с соседями, расширять границы - Боже упаси! Тут уж никакой державы со скипетром не захочешь!